– Левашов, когда про Мурадова звонил, сильно переживал. Говорит по телефону, а сам плачет.
– Левашов? – недоверчиво переспросил Ковтун.
Он попытался представить себе плачущим батальонного комиссара Левашова, но не смог.
– Завтра в девяносто пятом операция намечалась, – сказал Яхлаков, которому наскучило молчание.
– Ну и проведут…
– А с кем? – Яхлакову хотелось вернуться к прежней теме, но Ковтуна было не так-то просто сдвинуть с места.
– Кого назначат, с тем и проведут. Комдив из-за этого операцию отменять не будет.
– Мне Таня говорила, – сказал Яхлаков, – что позавчера, когда нас тут обстреляли, полковой комиссар себе ужин прямо в блиндаж потребовал.
– Ну и что?
– Что «ну и что»? Накрыла ужин салфеткой да и понесла ему через улицу, а он в блиндаже салфетку поднял и глядит, не залетел ли ему в простоквашу осколок.
– Врешь ты все, – сказал Ковтун, считавший неположенным вслух осуждать даже то начальство, которое ему было не по душе.
– Кажется, едет… – прислушиваясь, сказал Яхлаков. – Просил комдива, чтоб взял с собой в Одессу. Отказал: «В штабных передних штаны протирать и без тебя протиральщиков хватит. Лучше, говорит, расширь свой кругозор, книжку почитай…» Я ему говорю: «Ничего, я после войны почитаю». «Ну и дурак», – говорит.
– Ну и правильно, – охотно согласился любивший чтение Ковтун.
– Точно, едет! – сказал Яхлаков и пошел навстречу.
Полуторка, громыхая на колдобинах, вынырнула из-за угла и остановилась. Ефимов вылез из кабины и прошел в дом.
– Где Ковтун? – спросил он Яхлакова, вешая на гвоздь фуражку. – Предупредил?
– Вызван, товарищ генерал.
– А как с Мурадовым? Не догадались до госпиталя дозвониться, пока я ехал?
– Никак нет, – ответил Яхлаков. Лицо его стало растерянным.
– Эх вы! Через пятнадцать минут позовите ко мне капитана Ковтуна.
Когда Ковтун вошел в хату командира дивизии, Ефимов говорил по телефону с госпиталем. Он сердился. Его круглая, бритая голова с прижатой к уху телефонной трубкой была еще багровей, чем обычно. Он сидел, навалившись грудью на стол и низко опустив голову, но, когда Ковтун вошел, сразу заметил его.
Сердитые раскосые глаза Ефимова уперлись в Ковтуна и сделали ему знак «садитесь!», а сам Ефимов продолжал ругаться по телефону.
– Я, командир дивизии, – говорил он в трубку, – не добился у вашего начальника госпиталя сведений о своем командире полка. Он, видите ли, не знает! А ему положено знать! Если бы полковник Мурадов командовал здесь, в Одессе, своим полком, как вага начальник госпиталем, весь ваш госпиталь давно плавал бы в Черном море!
