Геля опустилась напротив него, продолжая дымить самокруткой. Кажется, она ожидала расспросов.
– Что смотрите на меня, Ангелина Георгиевна? Считаете, что я расстроен? – с вызовом спросил Лопатин.
– Она изменяла вам раньше и изменяет сейчас, – необычно тихим голосом сказала Геля, отвернувшись от Лопатина и глядя куда-то в угол. – А вы…
– А я знаю все это не хуже вас, – инстинктивно и мгновенно солгал он, защищаясь от подробностей. Всего он не знал, хотя догадывался, но сейчас ему показалось, что он всегда и все знал.
Впрочем, теперь это уже не имело того значения, какое имело бы еще вчера. По крайней мере, так он считал в ту минуту.
– Согрейте мне чаю, и, если он будет крепкий и быстро, обещаю не обижать вас сегодня, честное слово.
Геля послушно поднялась и вышла, а он позвонил редактору.
Редактор долго не подходил, секретарша несколько раз говорила: «Еще минуточку!» – наверное, в редакции подписывалась последняя полоса. Наконец в трубке послышался недовольный голос редактора:
– Чего не спится? Семейная жизнь надоела? Могу вызвать!
– Вызывай, – сказал Лопатин. Его голос помимо воли дрогнул, и редактор услышал это.
– Хорошо. Машину отпустил?
– Отпустил.
– Сейчас пришлю. – Редактор повесил трубку.
Геля вернулась и, разлив по стаканам чай, села напротив Лопатина.
– Нате курите, – протянул он ей пачку «Беломора».
– Спасибо, я уже привыкла к махорке.
– Ответьте мне, но только честно, почему вы вдруг сейчас мне это сказали? – спросил Лопатин, радуясь, что он довольно удачно имитирует спокойствие. – Вы поссорились с ней?
– Не больше, чем много раз до этого.
– Тогда почему же?
– Не знаю, – сказала она, – наверное, мне просто надоело столько лет смотреть на все это. А потом, я сегодня поглядела в зеркало и вспомнила, что я ваша ровесница. Видите? – Она приподняла со лба свои пестрые крашеные волосы – и показала седые корни.
– А какое отношение имеет одно к другому?
– Не знаю. Очевидно, имеет. – Она помолчала. – Хорошо, если я не сказала вам ничего нового.
Лопатин услышал за окном гудок машины и встал.
– Опять уедете на фронт?
– Должно быть, а что?
– Если я съеду от вас, я занесу ключи к вам в редакцию.
– А чего ради вы съедете?
– Кажется, я устроюсь сестрой-хозяйкой в одно место. Ведь вы не собираетесь высылать мне аттестат?
– Не собираюсь.
– И никто не собирается. А мне жрать надо. И кроме того, чувствовать себя нужной не только нашей с вами дамочке!
Она впервые на памяти Лопатина так сказала о Ксении.
