– Я надеялась, я так надеялась на вас… – прошептала еле слышно королева, и Людовик печально вздохнул, зная, что она имеет в виду. Любовники полагали, что внезапный испуг убьет короля или же по крайней мере навсегда лишит его рассудка. Но старик в белом, хотя он и сделал все в точности так, как ему приказали, не погубил Карла. А ведь если бы замысел удался, то Людовик стал бы мужем королевы… терпеливым и любящим, готовым выполнять все прихоти и снисходительно улыбаться, глядя, как пустеет государственная казна.
– И что же теперь будет? – деловито спросила Изабелла, подойдя к столу, чтобы взять жареную куропатку.
– Неужели вы совсем не волнуетесь? – удивился Людовик. – Когда у меня тревожно на душе, я и смотреть не могу на еду.
– Это очень плохо, – ответила королева и с хрустом отломила птичье крылышко. – Еда подкрепляет нас и помогает справляться с посланными свыше испытаниями. Кроме того, после трапезы я хорошею.
– Ах вы, маленькая чревоугодница! – засмеялся герцог и попытался привлечь женщину к себе, но та увернулась и нахмурилась.
– Чревоугодие – это грех, – назидательно произнесла она. – А меня еда врачует. Если бы господь создал вас женщиной, вы знали бы, как много сил отнимает беременность, а наш добрый Карл исправно начиняет мое чрево…
Не успел озадаченный Людовик собраться с мыслями, как королева спросила:
– Вы ни при каких условиях не станете регентом, так ведь?
– Увы, – развел руками герцог. – Я для этого слишком молод.
– Значит, – молодая женщина вытерла жирные руки о колыхавшийся от сквозняка стенной гобелен, – опять «Французская лилия»? Опять эти четверо? Из всех них один только Филипп Бургундский расположен ко мне, остальные же просто не переносят свою королеву. Ох уж эти ваши дядюшки, друг мой! – И красавица возмущенно топнула ногой. – Герцог Анжуйский корыстен, как все ростовщики Парижа вместе взятые. Герцог Беррийский любвеобилен настолько, что ему не хватит никаких денег, дабы удовлетворить прихоти своих наложниц… Кстати, Орлеан, я слыхала, что ему пришлась по душе Жанна Булонская. Это правда?
Собеседник королевы заметно смутился. Ему было неловко обсуждать последнее увлечение своего престарелого родственника. Да, конечно, Изабелла сама заговорила об этом, но есть все-таки некоторые приличия… Поэтому Людовик только молча улыбнулся и пожал плечами.
– Сколько ему лет? – спросила королева. – Наверное, шестой десяток разменял?
– Ему пятьдесят четыре, – сообщил герцог Орлеанский и, внезапно решившись, добавил: – А девочке, нашей общей с ним кузине, еще и двенадцати нет.
