– Я не знаю. Уверяю тебя, у меня нет большого желания идти на турнир.
– Не идти на турнир, когда наши места находятся на лучшей трибуне? – удивился Франческо.
– Сзади королевы, – уточнила Фьора. – И что бы я ни надела, не имеет большого значения. Никто меня не заметит.
– За исключением Доменико Акайуоли, Марко Содерини, Томмазо Сальвиати, Луки Торнабуони и еще нескольких более заурядных личностей, – с улыбкой перечислил Франческо.
– Я это и сказала: никто не заметит.
Она не добавила, что единственно, кто для нее что-то значил, – это неотразимый Джулиано Медичи. Но он смотрел только на Симонетту Веспуччи.
Бельтрами засмеялся.
– Ты очень привередлива. Тем не менее тебе придется однажды выбрать себе супруга.
Фьора взяла отца под руку, поднялась на цыпочки и поцеловала его в гладко выбритую щеку.
– Единственный мужчина, которого я люблю и который не может на мне жениться, – это ты!
– О! Такое признание заслуживает вознаграждения. У меня есть кое-что для тебя.
Освободившись от объятий дочери, Бельтрами направился к сундуку, достал что-то, завернутое в шелк, и протянул Фьоре:
– Держи… Я хотел подарить тебе это к твоему празднику, но сейчас, по-моему, подходящий момент.
Глаза девушки радостно вспыхнули. Как и все, она любила подарки, сюрпризы и все неожиданное. Она нетерпеливо развернула белый шелк и увидела золотой обруч, которым любили украшать себя богатые флорентийки. Он был выполнен в виде ветки омелы, а плоды из жемчуга. Крупная жемчужина в форме слезки свешивалась на лоб…
– О, отец! Это восхитительно! Чья это работа?
– Ле Гирландайо. Я давно заказал ему и не ожидал получить так скоро. Но художник покидает Флорецию и уезжает в Сан-Джиминьяно, где должен расписать часовню Санта-Фина. Я счастлив подарить тебе сегодня это украшение. Ты уже в том возрасте, когда можешь принимать и носить драгоценности. Теперь у тебя нет причины заставлять меня одного идти на праздник. А сейчас ступай к себе. Мне надо подготовиться к банкету во дворце Медичи…
– Куда дамы не вхожи…
– Куда дамы не вхожи, – подтвердил Франческо. – Монсеньор Лоренцо принимает послов и политических деятелей, женщины бы там заскучали. Сегодня вечером на турнире и на балу дамы возьмут реванш…
Праздник обещал быть пышным. И так было всегда, когда Лоренцо Великолепный (он получил это прозвище, едва ему исполнилось двадцать лет) решал, что его город должен пережить несколько часов безумия. Этой ночью Флоренция не будет спать. Бал состоится не только во дворце на виа Ларга и в еще нескольких богатых домах, но на улицах и площадях, где вино будет литься рекой.
