– Святой человек, как вы, отец мой, не должен лгать. Что-то подсказывает мне, что вы нашли этого ангела в приюте Шаритэ… и по справедливости ее имя должно быть Мари… или Жанна! Что с вами? Не делайте такое лицо! Я любопытна, но умею держать язык за зубами. А то, что сегодня утром произошло в Моримоне, это самое печальное, что могло произойти. Эти несчастные дети…
– Как вы догадались? – спросил Франческо.
– Я следила за процессом. О! Совсем не из любопытства, нет. Я желала, чтобы им, по крайней мере, сохранили жизнь. И часто видела мессира Шаруэ, хлопотавшего за них…
Неожиданно голос Леонарды сорвался, она вытащила большой носовой платок и громко высморкалась.
– Оставим их с миром и вернемся к тому, с чем пришла. Вам нужна кормилица, не так ли, мессир?
– Да, это так.
– Я думаю, смогу найти вам то, что вы ищете. Недалеко отсюда живет бедная девушка из моих родных мест. Ее изнасиловал один солдафон. Она пришла в город, чтобы скрыть свой позор, и я забочусь о ней. Позавчера она родила ребенка, который умер, едва появившись на свет.
– Она согласится кормить малышку? Да еще уехать так далеко?
– Уверена, что согласится. Но при одном условии: я поеду с ней.
Мужчины удивленно переглянулись.
– Вы хотите покинуть этот дом, где вас так ценят, не зная даже, куда вы направляетесь, ни кто я? Но… почему?
– Я надеюсь, меня оценят и там, куда я последую, – не смущаясь, заметила Леонарда. – Кроме того, я хорошо разбираюсь в людях. И еще один довод: вы увезете Жаннет, а я привыкла заботиться о ней, она достаточно хлебнула горя. Я очень привязалась к ней… – Тон ее голоса изменился, стал серьезным, в нем чувствовалось волнение, – …но, возможно, не так, как к той крошке, которая спит сейчас в моей комнате. Когда я взяла ее на руки, то почувствовала себя счастливой. Это как небесный дар, ответ на невыразимую печаль, которую я испытала, увидев ее мать, входящую в город в окружении стрелков и закованную, словно преступница.
Франческо смотрел на Леонарду с любопытством. Эта женщина казалась ему удивительной.
– Кровосмешение – это не грех в ваших глазах, донна Леонарда?
– Очевидно, не больше, чем все остальные грехи, – ответила она. – По-моему, только один бог может судить о чрезмерности в любви. Он один обладает такой властью. Единственно, кто заслуживает смерти, так это Рено дю Амель: за свою ненависть. Но я пришла к вам не для дискуссий, – добавила Леонарда, обретя свой обычный вид. – Мне идти за Жаннет?
