— Примерно, шесть футов на девять, мистер Пил?
— Приблизительно. Я понял, что нахожусь, должно быть, в потайной камере, известной моим бывшим компаньонам. После того, как около часа я кричал и стучал по стенам, должно быть, я случайно нажал пружины или рычажок. Открылась секция толстой стены и я очутился в коридоре, где…
— Он лжет, лжет, лжет! — выкрикнула Сидра.
Пил игнорировал ее.
— Таково мое заявление, инспектор.
И оно надежно, подумал он. Замок Саттон известен своими потайными ходами. Его одежда запачкана и порвана конструкцией, которую он напялил на себя, появившись в качестве дьявола. Невозможно определить, принимал или нет он наркотики или снотворное три дня назад. Борода и усы исключают вопрос о бритье. Да, он мог бы гордиться такой великолепной историей. Искусственная, но перевесившая по логике показания четверых.
— Заметим, что вы отрицаете свою виновность, мистер Пил, — медленно сказал Росс, — и также возьмем на заметку ваше заявление и обвинение. Я признаю, что обвинением против вас послужило именно ваше трехдневное исчезновение. Но теперь… — он остановился перевести дыхание, — если мы сможем найти камеру, в которой вы были заключены…
Пил уже подготовился к этому.
— Может, найдем, а может, и нет, инспектор. Я инженер, как вам известно. Единственный способ, которым мы можем обнаружить камеру, это взорвать каменные стены, что уничтожит все следы.
— Мы воспользуемся этой возможностью.
— Не стоит, — сказал вдруг толстячок доктор.
Все удивленно воскликнули. Пил метнул на него быстрый взгляд. Выражение лица предупредило его, что толстячок опаснее всех. Нервы его натянулись до предела.
— Это безупречная история, мистер Пил, — вежливо сказал толстый доктор. — Очень убедительная. Но, дорогой мой сэр, вы совершили непростительный для инженера промах.
— Думаю, вы скажете мне, на чем основываете свое утверждение?
— Несомненно. Когда вы очнулись в своей потайной камере, по вашим словам, стояла полная темнота и тишина. Каменные стены такие толстые, что вы не слышали ничего, кроме тиканья часов.
— Ну да, так оно и было.
— Очень колоритная деталь, — улыбнулся доктор, — но, тем не менее, доказывающая, что вы лжете. Вы очнулись через три дня. Вам, конечно, должно быть известно, что не существует часов с заводом больше, чем на семьдесят часов.
Боже, он прав! Пил понял это мгновенно. Он совершил грубую ошибку непростительную для инженера — и нет никаких путей для отступления. Его ложь целиком основана на всей выдумке. Порвите одну нить, и вся ткань расползется. Толстяк прав, черт бы его побрал! Пил попал в ловушку.
