— Да ты не волнуйся, — успокоил он, — работа легкая, а самое главное — по моей будущей специальности. Так уж вышло: открылось вакантное место, и один человек устроил меня туда. А уйду — в другой раз мне такой работы уже не получить…
— А что это все же за работа, сынок?
— Ну… Научная работа. В архиве…
— Значит, закончив институт, ты в деревню не вернешься?
— Н-не знаю, мама… Я хочу учиться дальше, поступить в аспирантуру.
— То есть будешь ученым?
— Можно и так сказать…
— Будь, будь, мой родной, ученым. — Гюльсафа хоть и поняла, что сын не собирается возвращаться, все равно рада была такому его решению; с одной стороны, в деревне только и разговора будет, что сын Махмуда стал ученым, а с другой — Кафар станет опорой для своих братьев и сестер, поможет и им стать на ноги…
Так, разговаривая, шли они по саду, под черный инжир…
Кафар задерживался чуть не у каждого дерева.
— Смотри, как вишня-шпанка постарела…
— Да… Даст бог, приедешь как-нибудь, спилишь ее, посадишь на этом месте новое дерево.
— А какая хорошая была вишня — мясистая, чуть кисловатая. Как она плодоносила этот год?
— Конечно, уж не так, как раньше…
— Что это со сливой? Ветром, что ли, ветку сломало?
— Ветку? Нет, это я сама спилила. Засохла, вот я ее и отпилила, еще прошлой зимой сожгли.
— Газ вам не провели еще?
— Теперь уже скоро. С той стороны проводят, до нас уже недалеко… На днях исполком приходил, пообещал, что через год будет и у нас.
— Если б газ провели — не так бы и лес вырубали, верно?..
— Да, и людям бы полегче стало. Зимой от этого хвороста спины не разгибаются… Да ты совсем замерз, вон весь гусиной кожей покрылся, идем в дом, сынок.
— Да нет, что ты, мне совсем не холодно. А кизила много уродилось?
— Да. Отличный кизил, вот такой. — Мать показала пальцем. — Каждый год для себя варим, да еще и на продажу остается.
— Помнишь, как отец привез его с Глухой скалы?
— Помню. Привез, а потом сам прививал. Лесной кизил сухой, мелкий, а наш крупный, мясистый. А уж вкусный!..
— А вишня скоро весь сад задушит. Надо же — совсем одичала. Схожу-ка я за топором, да вырублю наконец эти заросли. А то пойдут почки — и рука не поднимется.
— Потом. Потом вырубишь, пойдем.
Когда они подошли к ореху, Кафар опять остановился.
— Ну как, черви больше не заводятся?
— Нету. Даже и не знаю, с чего они пошли — то ля оттого, что навозу много положила, то ли еще с чего, а только и земля как будто сгнила, и орехи пошли гнилые. А в этом году навоза не клала — орехи опять нормальные. Да я ведь прошлой зимой посылала тебе, ты хоть попробовал?
