Особенно ему запомнилась одна такая ночь. У средней его сестры был тиф, а мама сказала еще раньше: «Пусть выздоровеет моя дочь, да встречу я рассвет Новруза!»
Сестру лечил доктор Тапдыг. Поэтому в ту ночь они пригласили к себе и доктора Тапдыга. А уже совсем выздоровевшая сестра подавала им за столом.
У них был приготовлен плов и традиционный ха-дик — похлебка из кукурузы, пшена, гороха. Отец пригласил еще своего старого друга — ашуга Абузера.
По обычаю, никто не должен спать в такую ночь, того, кто уснул или хотя бы задремал, девушки в ту же минуту привяжут к стулу, а то пришьют к длинной подушке — мутаке, на которую облокачиваются за дастарханом. А то привяжут к поле чьего-нибудь пиджака веник или ведро и неожиданно окликнут этого человека — тебя, мол, во дворе ждут, вставай, иди потанцуй со своей невестой… И когда этот несчастный вставал с пришитой к его пиджаку мутакой или с ведром, все вокруг разразились громовым хохотом…
А утром, вот в такую же темень, как и сейчас, они всей компанией, во главе которой шагал с сазом в чехле ашуг Абузер, отправлялись к арыку. И когда появлялись первые солнечные лучи, ашуг Абузер доставал из чехла свой саз, начинал играть, а все остальные бросались к воде. Пожилые степенно умывались, молодежь с громкими криками брызгала друг на друга водой.
Старики говорили: «Умывайтесь, дети, умывайтесь. Умывайтесь как следует, и весь год ваши лица будут чистыми, красивыми… И говорите: „Здравствуй, Новый год! Да будет благословен твой приход, Новый год!“»
А потом, танцуя под саз ашуга Абузера (старики танцевали «Рухани», а молодежь — «Яллы» или «Газагы»), они возвращались в деревню. В те дни Кафару почему-то казалось, что и, солнце приходит в мир, танцуя «Рухани», — приходит медленное, тихое, заботливое, как старики.
…Ребята понемногу начали расходиться с берега. Кафар тоже вернулся домой и обрадовался, увидев, что Чимназ с Махмудом уже дома; больше того, с ними пришел и Гасанага. Он и Гасанаге был сейчас рад: столько лет уже парень избегает их дома, а тут пришел. И потом ему хотелось, чтобы Гасанага и его дети подружились — ведь чем ближе будут они друг к Другу, тем лучше: все же, как-никак, он их брат. Правда, дети, по всему было видно, не в первый уже раз встречались с Гасанагой… «Когда, интересно, Фарида успела их познакомить?» — ревниво подумал Кафар.
Гасанага стал высоким, широкоплечим, черноусым красавцем, в движениях его появилась какая-то солидность. Та же солидность сквозила и в его взглядах, его словах.
