— Зачем он мне?
— Убери, потом отдадим дочери. Ты, кстати, знаешь, где она живет?
— Н-нет, не знаю… Хотя адрес у меня где-то записан. Постой, постой, там же должен быть и телефон. Был случай, она однажды сильно заболела, попросила меня позвонить…
Они поднялись наверх. Фарида перерыла весь дом и наконец отыскала номер телефона — он был записан на обложке одного из журналов мод. Кафар яошел сообщить дочери Соны печальную новость.
В тот день Фарида с Кафаром уснули поздно. Они долго еще сидели друг против друга, молча пили чай. Наконец Кафар не выдержал.
— Все хочу у тебя спросить, да каждый раз что-то мешает… Что, старая Сона и в самом деле завещала похоронить ее в Нардаране?
— Конечно, — удивилась Фарида. — Перед смертью, когда ты побежал за врачами, она мне и сказала.
— Я знаю, почему она хотела, чтобы ее похоронили именно там.
— Знаешь? Откуда?
— Вообще-то она мне про это давно говорила. Чуть не каждый раз, как я заходил к ней, говорила: скажи дочке, чтоб обязательно меня в Нардаране похоронили.
— Интересно, а почему именно там?
— Да ведь они нардаранцы. И ее родители оттуда, и вся родня. А что она тебе еще успела сказать? Или ничего?
— Еще? А говорила, что видела ночью во сне сына. Сказала, а сама повела глазами на тутовое дерево, на свой флигель. И так, знаешь, грустно посмотрела, что у меня аж сердце чуть не разорвалось. Правда, правда. Ни разу в жизни не видела такой грусти в глазах ни у кого. До сих пор эти глаза забыть не могу.
— Да… старая Сона… Хорошим она была человеком.
Фарида вздрогнула: так вдруг перекликнулись слова мужа с последними словами старой Соны. А последнее, что она сказала Фариде, было: «Не мучай Кафара, Фарида! Он ведь очень хороший человек, у него такое чуткое сердце, а ты…» Да, сердце у него чувствительное, больше, чем надо бы мужчине… И вдруг она вспомнила, как они искали лекарство для старой Соны.
— Слушай, а откуда у тебя взялись сердечные капли?
— Какие капли?
— Ну, которые ты давал старой Соне.
— Это мои.
— Твои? У тебя что, сердце болит?
— Да так… Иногда.
— А почему ты до сих пор ничего не говорил мне?!
— А зачем? Зачем я еще тебя буду расстраивать, какой смысл?
И вдруг Фариде бросилось в глаза, что виски у Кафара уже совсем седые. Она вздохнула.
— Да-а… и мы тоже стареем… Идем-ка спать, ведь завтра с утра на работу. Оба сегодня устали… Знаешь, у меня даже колени ноют.
— Еще бы! Столько простояла на кладбище — вот и ноют.
— Царствие небесное старой Соне, но все-таки эти моллы ужасно долго молятся, верно?
