Знамя, 2008 № 08 | страница 3



Мы - эмансипированные мужчины

без баб.

Часы с вынутою пружиной -

возлежит на тарелке краб.

Тезаурусные мужчины,

мы - без баб.

Слово “безбабье” - ещё в тумане

обретёт суммарно масштаб.

Беседуют же с Богом мусульмане

без баб?

Вот Валера, дилер с Саратова,

с детства несколько косолап,

кто бы знал об его косолапости

без баб?

Или баба - глава издательства.

Получается Групп-издат.

И поборы и издевательства.

Как на лошадь надеть пиджак.

Без болтливости, что не вынести,

без капканчиков вечных “кап-кап” -

без покровительской порно-невинности,

без баб.

Без талантливого придыхания,

без словарного курабье,

дыроколы пока отдыхают,

без “б”.

Устаешь от семейной прозы.

Мы беспечны, как семечек лузг.

Без вранья люксембургской Розы -

люкс!

Сжаты в “зебрах” ночные трещины,

достигается беспредел.

Наша жизнь - безрадостиженщина.

Нам без разницы, кто сгорел.

Рядом столик из разносолов -

стольник шефу от поп, сосков,

от восьми длинноногих тёлок

без мужиков.

“На абордаж” - пронеслось над пабом.

Все рванули на абордаж.

И стол, принадлежавший бабам,

ножки вверх! - полетел на наш.

И пошло: визг, фуражки крабьи,

зубы на пол, как монпансье -

(мой котёночек! Ты - мой храбрый…!

Уберите с меня свои грабли!)

Бьют швейцара из ФСБ.

Так накрылась идея безбабья.

Точно клякса под пресс-папье.

Я бездарно иду домой:

все одежды мои развешаны.

Пахнет женщиной распорядок мой.

И стихи мои пахнут женщиной.

Будто в небе открылась брешина.

И мораль, ни фига себе:

“В каждой бабе ищите Женщину!”

Но без “б”.

Ф-ки

Ухаживали. Фаловали.

Тебе, едва глаза протру,

фиалки - неба филиалы -

я рвал и ставил поутру.

Они из чашки хорошели.

Стыдясь, на цыпочках, врастяг

к тебе протягивали шеи,

как будто школьницы в гостях.

Одна, отпавшая от сверстниц,

в воде стоящая по грудь,

свою отдать хотела свежесть

кому-нибудь, кому-нибудь…

Упёршись в чашку подбородком,

как девочка из “ДеМаго”,

ждёт жестом эротично-кротким -

но - никого, но никого.

Разные книги

Бог наполнил Библию

страшными вещами,

варианты гибели

людям возвещая.

Это продолжалось

болью безответной, -

беззаветной жалостью

Нового Завета.

Зависти реликтовые

после отзовутся

завистью религий,

войн и революций.

Вечностью застукана,

тлением оставлена,

вещая преступность

Ленина и Сталина.

Новогодние прогулки с Сексом

Попискивает комарик,

плывёт в Новый год кровать.

Оставив меня кемарить,

пошёл мой Секс погулять.

По барам, местам приватным,

по бабам, что станут “экс”.

Пугая экспроприаторов,

пошёл погулять мой Секс.

По-гоголевски про нос он,

пел песенку, муча плебс,

с невыветрившимся прононсом,