Наталья Сергеевна смотрит на Аню, не спрашивая ее больше ни о чем. Что происходит с ее девочкой? Раньше она не была такой неуверенной в себе. И не была такой чувствительной. «Это хорошо, что она изменилась, – думает мать, – она больше думает о людях, больше тревожится о чувствах других, больше задумывается о последствиях своих поступков. Это хорошо. Но это трудно».
– Самое трудное, дочка, – это выбрать золотую середину, – как будто продолжая начатый разговор, сказала вдруг мама.
Аня удивленно посмотрела на нее. Она не совсем поняла, о чем идет речь. И мама пояснила:
– Нельзя обижать людей, но нельзя и становиться безвольной куклой в руках тех, кого ты жалеешь, тех, кто вызывает у тебя сочувствие или даже чувство вины. Ошибки нужно и можно исправлять, людей можно и нужно понимать. И жалеть. И сочувствовать. И помогать. Но нельзя никому позволять просто использовать твое сочувствие для каких-то своих целей, – мама улыбнулась, – особенно во вред тебе.
На следующий день в Москве разразилась гроза. Яркие вспышки озаряли темные облака, покрывшие городское небо, а тяжелый гром гулко метался между домами. Крупные редкие капли, упавшие на землю вместе с первым порывом грозового ветра, буквально через несколько минут превратились в сплошную водяную стену, обрушившуюся на город.
– Даже не думайте приезжать, – строго сказал отец по телефону, – у меня все есть, и вообще, отдохните хоть денек. Тем более такой ливень – еще утонете где-нибудь.
Он шутил, но на самом деле в отдельных районах затопило городские тоннели, на дорогах глохли машины, залитые водой почти до окон, а по тротуарам по колено в воде шли люди, неся в руках босоножки и кроссовки.
– Мам, давай сегодня посмотрим старые фотографии, – сказала Аня, стоявшая у окна, пока мать разговаривала по телефону, – мы с тобой давно собирались…
Да, они собирались посмотреть сохранившиеся фотографии и бумаги давно, с самого первого дня, как только Анечка вернулась из Крыма. История графа Стомбальо не была раньше известна родителям Ани, и, честно говоря, они не очень верили в свою причастность к ней. Да, дар исцеления передавался в семье из поколения в поколение – об этом семейные предания рассказывали, но о графе и его архиве ничего известно не было. А про кольцо с вензелем отец сказал просто: «Это может быть и вензелем, но может быть и просто красиво изогнутым ободком. S-образная форма – не самая редкая в искусстве». Аня понимала, что он прав, тем более что отец высказывался не категорично, а просто с известной долей сомнения. К этой теме они возвращались постоянно, но разобрать большую коробку, задвинутую на верхнюю полку антресолей, пока не удосужились: все какие-то дела, все какие-то причины. И вот теперь по случаю дождя появилось время. Забравшись на табуретку, Аня с трудом вытащила тяжелую темную коробку. Смахнув скопившуюся пыль, она опустила коробку на пол, покрытый мягким ковром, и сама уселась рядом. Коробка была старая, но довольно крепкая, крышка закрывала ее плотно, поэтому не было никаких веревочек или резинок. Аня немного задумчиво погладила крышку, как будто приласкала, и наконец открыла коробку.
