Августин Афанасьевич. Еще и Волк к тому же.
С ума сойти можно.
– В нашей семье давняя традиция давать детям русские имена, – пояснил он. – Отца Афанасием зовут, деда звали Егором, прадеда – Иваном. И еще вот Федора зовут… Федором.
Его собеседница без интереса кивнула, с громким звуком откупоривая банку зеленого горошка.
– Вы и кота своего Сидором назвали в честь этой традиции, да?
– Да, получается, и кота тоже…
Они замолчали. Наконец, поняв, что разговаривать им вроде как больше и не о чем, он повернулся и поплелся в ванную приводить себя в порядок.
Отражение в зеркале выглядело гораздо более ужасающе, чем можно было себе представить. Воскресная щетина родом из утренней пятницы покрывала лицо неравномерными жалкими колючками, делая его похожим на кактус, который три года назад забыли полить.
Побриться, что ли?
Вообще-то он собирался бриться ближе к вечеру, когда придут уже в гости товарищи-первоклассники, или по крайней мере ближе к обеду, когда они с Федором пойдут в парк. Но идти в магазин с такой небритой физиономией вообще было рискованным предприятием, потому что небритого Арсения доблестная милиция почему-то хронически принимает за кавказца и начинает требовать паспорт с пропиской. Если паспорта с пропиской не оказывается – могут и в отделение отвести.
Нет, ни к чему ему сегодня идти в отделение. И выплачивать оправдательную сотню рублей в качестве доказательства собственной национальной принадлежности тоже ни к чему. Сотня ему еще сгодится. На сотню можно купить мороженого и лимонада Зайцу. И еще много чего можно купить, хоть и говорят, что сто рублей – не деньги…
Через полчаса он вышел из ванной, благоухая лосьоном после бритья. Проходя мимо кухни, заметил недовольное лицо девушки-повара.
«Ее зовут Майей», – напомнил себе Арсений.
– Вы все еще здесь? – поинтересовалась она ледяным тоном.
– Я брился, – ответил Арсений почему-то виноватым голосом.
– «Брился», – проворчала она и отвернулась, недовольно передернув плечами.
Вот ведь, подумал Арсений. Ворчит, как у себя дома. Что ж ему теперь, и побриться уже нельзя? Все они, что ли, женщины, такие? Только дай кастрюлю в руки – и все, она уже царица твоей жизни, хозяйка Медной горы? И продолжал размышлять над этим вопросом до тех пор, пока она снова не обернулась и не поинтересовалась:
– Вы что же, издеваетесь надо мной, да? Издеваетесь?
– Нет, – честно признался Арсений. – Не издеваюсь. Я просто думаю.
– О чем вы думаете?
– Я думаю… Все вы, что ли, женщины, такие?
