Но для него это было не важно. Он-то знал, что шампунь здесь ни при чем. Что эти волосы цвета пшеницы сами по себе пахнут дикими цветами и травами, и загадочный «октопирокос» не имеет к этому аромату никакого отношения.
Даже теперь, спустя столько лет, во сне он чувствовал этот волшебный запах. Но теперь он казался предвестием беды, и глупое сердце сжималось в тоскливом предчувствии. Глупое сердце. Ведь сколько раз он уже видел этот сон? Сто, а может быть, тысячу? Пора бы уже привыкнуть к тому, что хеппи-энда не будет в этой истории. Все закончится так, что хуже не бывает… Пора привыкнуть и перестать выскакивать из груди, протестуя против давно утвержденного, неизменного сценария. Так нет ведь…
Он видел Лилю, слышал ее смех, вдыхал запах ее волос. Чаще всего в своем сне он видел ее у воды, в парке. Солнце купалось в мутной голубизне пруда, бликуя золотыми пятнами. Играло с Лилькиными волосами, делая их совсем золотыми. «Если б я умел это, я нарисовал бы тебя там, где зеленые деревья и золото на голубом…»
Рядом с ней, непременно держа за руку, стоял тот самый парень. В ярко-оранжевой футболке навыпуск, со спортивной сумкой через плечо и очках с розовыми стеклами. Широкие джинсы, в одном ухе – наушник, а другой наушник у Лильки. Они всегда слушали одну музыку на двоих, часто ходили по улицам «на поводке», вызывая по-доброму завистливые взгляды у пожилых людей и насмешливые – у молодежи. Но насмешки не задевали. Потому что для них было важно слушать одну музыку на двоих.
Потом музыка обрывалась. «Я думаю, – слышал он Лилькин голос, – что нам нужно пойти познакомиться с этим Пашкой. Если он тебе так понравился…» «Да не то что понравился, – смущенно бормотал в ответ парень в оранжевой футболке. – Просто жалко его стало… Прикольный ребенок, знаешь…»
У Лильки было доброе сердце. Оно готово было вместить в себя весь мир, прийти на помощь каждому, кому только эта помощь требуется. Абсолютно безвозмездно…
«Да-да, – соглашалась Лилька. – Но я же вижу, ты целыми днями только об этом и думаешь. Только ведь я не против, нужно просто узнать, как это все оформляется…» «Что – оформляется?!» «Ну, усыновление… Так, кажется, это называется? Мы могли бы усыновить этого ребенка. Только для этого, я думаю, нам сперва нужно будет пожениться… – сосредоточенно и всерьез рассуждала она. – Ой, я, кажется, тебе предложение сделала… Ну, думаю, ты мне не откажешь?» «Чокнутая. – Он отворачивался, почти обидевшись. – Разве так бывает? Это же не котенок и не щенок. Ребенок все-таки…» «Тем более, – ничуть не смутившись, отвечала она. – Ты уходишь от ответа на мой вопрос…» «На какой вопрос?» – «Кажется, я только что сделала тебе предложение…»
