Отгоняя сон, она принялась рассказывать себе всякие истории, потом постаралась припомнить во всех подробностях то, что ей рассказывал Мишель. Он ведь поцеловал ее, и Катрин опять почувствовала сладостное волнение. Ровное дыхание Лоизы рядом с ней действовало на нее как снотворное. Она уже проваливалась в сонные бездны, как вдруг неожиданный шум наверху подбросил ее на постели, как мячик. Сна как не бывало.
Этажом выше тихо скрипнула дверь, будто открывали ее с большой осторожностью. Все с той же осторожностью шаги направились к лестнице, но первая ступенька громко скрипнула. Вглядываясь в невидимый потолок, Катрин чутко вслушивалась в звуки движения. Ходить могла только Марион. Но куда она отправилась так поздно?
Шаги приближались. Они остановились перед дверью их спальни, из-под двери теперь пробивался слабый свет свечи. Без сомнения, Марион хотела понять, спят ли ее молодые хозяйки. Катрин замерла, стараясь не скрипнуть кроватью. Спустя секунду Марион с теми же предосторожностями начала спускаться по лестнице. Катрин улыбнулась: после возлияния Марион, видно, невмоготу без холодненькой водички, а может быть, она проголодалась… Сейчас возьмет в кухне то, за чем пошла, и снова начнет подниматься по лестнице…
Успокоившись, Катрин улеглась, но тут же опять вскочила с отчаянно бьющимся сердцем. Ошибиться было нельзя, так скрипела только крышка погреба! Марион отправилась не за водой, ей понадобилось вино, а в погребе стояла целая бочка!
Путаясь со страху в длинной рубашке, Катрин выскочила на лестницу, предварительно удостоверившись, что Лоиза крепко спит. И уже не соблюдая никакой осторожности, через две ступеньки помчалась вниз. Оказавшись внизу, удивилась, как это не сломала себе шею, и со всех ног помчалась в мастерскую. Крышка люка распахнута. Оттуда льется свет. Вдруг громкий вопль нарушил тишину дома.
– Ко мне! На помощь! Спасите! – вопила Марион, и ее голос отдавался в ушах Катрин, как труба Страшного суда. – На помощь! Арманьяк!
Ни жива ни мертва от ужаса, Катрин скатилась вниз по лестнице и увидела толстуху Марион в ночной рубашке, которая вцепилась обеими руками в плащ Мишеля и орала как резаная. Мишель, бледный как полотно, стиснув зубы, пытался освободиться из плаща. Хмель и испуг удвоили силы старухи. Катрин разъяренной фурией прыгнула на нее, колотя руками и ногами, и толстуха чуть-чуть ослабила хватку.
– Замолчишь ты или нет, безумная старуха? – в отчаянии закричала Катрин. – А ну замолчи сейчас же! Заставьте ее замолчать, мессир, иначе сюда сбежится весь околоток!
