– Гарен де Бразен только легко ранен, Барнабе арестован…
Голос Сары вывел Катрин из забытья, в которое она погрузилась на рассвете. Она увидела цыганку стоящей рядом с собой – лицо у нее посерело, глаза потухли, руки дрожали. Смысл этих слов дошел до Катрин не сразу. В этом было что-то невозможное, непредставимое… Но Сара под изумленным взглядом Катрин повторила все ужасные слова снова. Гарен де Бразен жив? В сущности, это не так страшно, и Катрин испытала даже смутное облегчение. Но арестованный Барнабе?
– Кто тебе сказал? – бесцветным голосом спросила Катрин.
– Побирушка! Он приходил сюда на рассвете со своей плошкой и со своим мешком. Он не мог сказать больше, потому что пришел повар и стал слушать, о чем мы говорим. Вот и все, что я узнала.
– Тогда помоги мне одеться!
Катрин очень вовремя вспомнила, что молодой бродяга, провожая ее домой, сказал, где его найти в случае нужды – у церкви Святого Бенина. Сейчас или никогда! В одну секунду она оделась, причесалась и, пользуясь тем, что в доме был переполох, ушла без долгих объяснений. Слух о покушении, жертвой которого стал Гарен, распространялся с быстротой молнии, и весь город обсуждал происшествие. Катрин достаточно было сказать, что она идет в церковь поблагодарить Господа за спасение своего жениха, чтобы Мария де Шандивер позволила ей уйти вместе с Сарой.
Торопливо проходя по улицам, они слышали, как кумушки переговариваются из окон или, собравшись кучками в тени раскрашенных вывесок, обсуждают новость. В общем, никто не удивлялся. Министр финансов слишком быстро разбогател, его удача была слишком очевидной, чтобы не создать ему врагов. Но Катрин и Сара не стали останавливаться и слушать сплетни. По мере того как они приближались к городским стенам и к мощным постройкам монастыря Святого Бенина, одного из самых больших во Франции, Катрин все больше думала о том, что еще она может узнать от Побирушки, и сердце у нее сжималось.
Площадь, откуда можно было войти в монастырь и в церковь, была почти пуста. Всего несколько человек переступили священный порог. На высоких восьмиугольных башнях из нового камня кремового оттенка звонили колокола. Женщинам пришлось подождать, пока пройдет похоронная процессия. Монахи в черном несли на носилках покойного, лицо его было открыто. Следом шла семья и несколько плакальщиков – в общем, очень немного людей, похороны были небогатые.
– Я не вижу Побирушки, – шепнула Катрин под покрывалом.
