Мне кажется, навязчивая сексуальность была отчасти порождена негативной установкой по отношению к сексу, которая сложилась в нашем обществе. Христианская мораль всегда утверждала, что секс должен служить только прокреации, а особой ценностью является отказ от него. Революционные идеалисты двадцатых годов провозгласили свободную любовь, но народные массы отвергли чуждую их религии философию. Социалистическо-бюрократическое государство тонуло в болоте христианских обычаев. «В СССР секса нет», – заявила в прямом эфире скромная жительница Москвы, чья-нибудь никчемная жена и преступная мать, калечащая неокрепшую психику своих детей. Из ее потомства вырастали русские Джеки-Потрошители, всяческие Чикатилы и Фишеры. Врачи поддерживали ложный морализм, рекомендовали различные лекарства, подавляющие возбуждение.
Запретный плод сладок, я сделался законченным эротоманом. Раньше думалось: пройдет с возрастом. Постепенно понимаю – вряд ли. Как был вечно озабоченным нежным маньяком, так и останусь им до самой старости. Я смирился. Главное, чтобы здоровья хватило.
23 октября, суббота, вечер
22:00. Ресторан «Шишка» на Петровке. Пытаюсь абстрагироваться от готического интерьера, деревянной мебели и псевдоевропейской кухни.
«Частое посещение подобных мест, – думаю я, – сделает меня законченным абстинентом». Рядом со мной – ближайший друг Кирилл и его квартирант Синев. Кирилл – нервный, тощий и невообразимо высокий, за что еще в студенческие годы получил прозвище Миллиметр. Он одет в ядовито-желтую рубашку от Nogaret, бордовые джинсы и красный шейный платок. Он частенько чередует такой эксцентрично-пидарский вид с имиджем голландского безработного. Я, наверное, и вправду люблю его, мы вместе учились, прошли через многое, теперь заняты общим делом. Кирилл полон комплексов и противоречий, при всем своем инфантилизме пытается выглядеть независимым и циничным. Иногда это у него неплохо получается и может реально напрягать. Однако в целом человек он душевный и добрый. Кирилл пьет уже пятое пиво и, обращаясь к Синеву, говорит:
– Тебе надо жениться, Сергей. Должен же кто-то заботиться о твоей лысине.
Сергей приехал в Москву из родной Тулы лет десять тому назад. Ему за тридцать и он тоже длинный, нервный и худой. Сергей всегда выглядит студентом пединститута: джинсовые рубахи навыпуск, дикие футболки с картинками, безымянные округлые очки и небольшая бородка на вечно добродушном лице.
– Понимаете, ragazzi, меня ведь никто не любит. Мы вообще с вами никому не нужны. – Синев смеется, хлопая себя ладонью по огромному блестящему лбу.
