Катера, сбавив ход, подходили к берегу. Семёнов нахмурился и скрылся в землянке, бросив через плечо:
— Шурка, лампу!
Керосиновая лампа принесена. Красноватый язычок пламени вздрагивал в закопченном стекле. Семёнов достал из зеленого ящика-сейфа первую подвернувшуюся под руку папку с документами и сделал вид, что очень занят изучением боевой документации, а сам прислушивался.
Вот заглушили мотор последнего катера. На берегу сдержанный говор. Значит, уже встретились с гвардейцами, обнимаются, делятся впечатлениями… Кто-то быстро поднимается к землянке.
— Капитан первого ранга отдыхает? Семёнов узнает голос Норкина.
— Какой там отдых! — ворчит Шурка. — С вечера не ложился. Работа!
Семёнов одобрительно крякает и перелистывает страницу. Молодец, Шурка! — Доложите ему о нашем прибытии. — Давно доложено. У нас не как у других служба поставлена.
Ну разве не золото Шурка!? На все у него готовый ответ, и не просто так, а в самую точку!
— Разрешите войти, товарищ капитан первого ранга? Семёнов торопливо согнал с лица самодовольную усмешку и ответил устало, раздраженно:
— Да, входите.
— Второй гвардейский… — начал было Норкин, но Семёнов перебил его:
— Что это за стрельбу вы там подняли? Вам приказано совершать весь переход скрытно, а вы такую кашу заварили, что в Берлине чуют! Это вам не в Киеве на Кре-щатике девок тралить! Воевать пришли! За такие дела у нас в гражданскую к стенке ставили!
Начав сравнительно спокойно, решив поругать только для вида, Семёнов увлекся, вошел в роль и теперь разносил Норкина от всей души, искренне веря в свою правоту.
— К стенке ставили! Понимаешь? К стенке!
Больше Норкин не хотел и не мог терпеть. Он не рассчитывал на теплую встречу, однако и разноса не ждал. Торопился, ночей не спал — может, завтра в бой, а тут…
— А тех, кто баржи со снарядами без охраны бросает, у вас к стенке в гражданскую не ставили? — выпалил он, тоже повышая голос. — Где это видано, чтобы их, даже не замаскировав, посреди реки на якоря ставили? Вот и пришлось исправлять чужую глупость!
Семёнов осёкся. Как он мог забыть про баржи! Пятую ночь там болтаются! Ладно, что их пока еще не разнесли в щепки… И, чтобы скрыть смущение, Семёнов развернул карту и ткнул пальцем в голубую ленту реки: — Занимайте огневую позицию. Завтра оборудовать эн-пэ, протянуть нитки, выбрать цели и — с богом! Чтобы дохнуть у тебя фрицы не смели!
Норкин нагнулся над картой, измерил расстояние от огневой позиции до линии фронта и удивленно спросил:
