Но офицеры вслух не выражали своего недовольства, начальство тоже молчало, словно все так и должно быть. Особенно раздражал Ольгу Чернышев. Казалось, что для Василия Никитича кроме Норкина никого и не существовало. И Ковалевская не выдержала.
— Ничего не понимаю, Василий Никитич! Зачем все это утильсырье? Ездите по полям сражений, рискуете напороться на мину и собираете хлам!? Разве это ваше дело?.. И вообще вы перед Норкиным точно школьник. Никогда не думала, что вы так начальства боитесь… Даже неудобно за вас, — сказала она однажды вечером, сидя в кают-компании.
Василий Никитич вскинул на нее глаза, усмехнулся, поставил стакан и ответил:
— Начальства на своем веку я, свет-Алексеевна, много повидал всякого, и никто не скажет, чтобы я лебезил перед ним… боялся. А вот Норкина боюсь!
Офицеры, сидевшие за столом, притихли.
— Перед ним — вы правильно сказали! — я как школьник. Он мне каждый день загадки загадывает. Да ещё какие!.. Вот взять гильзы. Утильсырье? Мелочь?.. А ведь он даже эту мелочь увидел, ткнул меня в неё носом!.. Начнутся бои — потребуют с нас гильзы? Потребуют. А вы, товарищи офицеры, сдадите мне их?
Легкий смешок прошелестел по кают-компании, а Селиванов многозначительно кашлянул и бросил:
— Кое-что сдадим.
— Вот именно: кое-что!.. А у нас уже сейчас запасец есть на пожарный случай!
Ольга уже поняла всю нелепость своей претензии. Действительно, разве можно после боя собрать и сдать все гильзы? Да никогда! Большая часть гильз будет сброшена с палубы в воду ногами матросов во время боя. А ведь все гильзы будут числиться за дивизионом.
Оказывается, Михаил заглядывает в будущее…
— Или взять историю с ведомостями, — продолжал Чернышев, польщенный всеобщим вниманием. — Здесь все свои… Уж я на снабженческом деле, кажется, собаку съел, любой комиссии кукиш так покажу, что он ей розой покажется, а Михаил Федорович меня, как слепого котенка, опять носом тычет!.. Фронт-то далеко от основной базы будет? Успеют ее склады за катерами?.. То-то и оно. Пока то да се — на катерах внутренний запас снарядиков имеется!.. Разумеешь, свет-Алексеевна?
Более чем ясно. И тут Михаил прав…
Ольга посидела для приличия ещё немного, потом встала и ушла в свою комнату. Здесь было очень чисто. На подушку была наброшена кружевная накидка, на сером одеяле временно лежал вышитый накомодник, а на стене висел маленький коврик. Все это Ольга сделала сама. Ей казалось, что так уютнее.
Ольга медленно сняла берет и устало опустилась на стул. Ну почему она такая несчастливая?..
