Более хладнокровного, наглого и самодовольного человека ей встречать не доводилось.
– Другими словами, такая маленькая простушка, как я, отвечает вашему рафинированному вкусу. Я просто потрясена. – В глазах Дорис разгоралось не сулящее ничего хорошего холодное пламя, они стали большими, даже огромными. – А теперь валите отсюда, – процедила она сквозь сжатые зубы, абсолютно бесстрастно и холодно. Но ее трясло от чувства оскорбленного достоинства.
– Ну, положим, убраться надлежит скорее вам, – напомнил Брюс, долго молчавший после ее резкого выпада. – Убей Бог, не могу понять, чего вы ломаетесь, как девственница перед первой брачной ночью. – Он внимательно следил за ее реакцией на его слова, но со стороны это не было заметно. Глаза его были полузакрыты. – У вас что, природное отвращение к любой правде? Не поэтому ли вы все свои похождения упаковываете в романтический флер? Так или не так, дорогая?
– Я просто люблю, когда ко мне относятся так, как я того заслуживаю. Для меня важно, чтобы человек, с которым я имею дело, был способен на теплоту и глубину чувств. А вы – холодная, снулая рыба – ни о том, ни о другом просто не имеете понятия.
Его чувственные губы напряглись; он дышал с присвистом сквозь плотно стиснутые зубы.
Дорис, конечно, не могло прийти в голову, на что она провоцировала своего обидчика, какие внутренние шлюзы открыла. Он перешел к действиям, и его язык ворвался в пространство ее медовых губ. Каждый мускул Брюса дрожал от всепожирающего желания. Но он из последних сил все же пытался контролировать свои поступки. А тело Дорис предательски отреагировало на прикосновения Брюса, который держал ее в своих объятиях.
Она прижималась к нему все теснее и теснее. Сгусток мужской энергии притягивал ее как магнит.
Она застонала и… произошло нечто непонятное для нее: Брюс вдруг резко отстранил ее от себя.
Дорис не верила своим глазам: он нервно ерошил свои густые волосы, похоже, ему просто надо было занять чем-то руки. Пуговицы на его рубашке расстегнулись почти до пояса, и было видно, как ходит ходуном его мощная грудь. Он никак не мог восстановить сбившееся дыхание.
Она вспомнила, как несколько мгновений назад ее пальцы скользили по его коже, местами гладкой, местами покрытой густыми волосами. В отличие от Брюса, она не могла немедленно отключить свое разыгравшееся воображение и разбуженные эмоции. А пробудил их к жизни именно Брюс Кейпшоу. Женщина передернула плечами как от озноба.
