– Я действительно не понимаю, Эверард, почему ты хочешь оставить такую успешную карьеру в суде и удариться в политику, – заметил Давид Фрайзер, отодвигая от себя сладкий пудинг и принимаясь за сыр. – Большинство из них такие зануды – ни искорки интеллекта, ни единой здравой мысли.
– Но я не ухожу из суда, вернее, не на совсем. К тому же заняться политикой давно было моим тщеславным желанием, а так как мою кандидатуру выдвинули на предстоящие выборы в парламент, то я не откажусь от такой возможности.
– Там сидят одни радикалы. Пройти в парламент будет очень сложно. Тебя ожидает тяжелая борьба, – сказал Фрайзер.
– Не знаю, не знаю. Времена меняются. Чартизм мертв. Всевозможные битвы окончены. Рабочим созданы все условия. В парламенте я буду представлять интересы торговцев и ремесленников. А им больше не нужны революции, перевороты, горластые ораторы, призывающие ко всякой чепухе. Им надоело бороться, с них достаточно. Все, что им нужно сейчас, так это хорошее крепкое правительство, ведущее политику, которая послужит наполнению их карманов.
– Ну, таких тонкостей я, конечно, не знаю, но не думаю, что все именно так, как ты говоришь, папа, – весело сказал Гарри, для того только, чтобы слегка поддразнить отца. – Кажется, тебе предстоит жаркая борьба, если молодой человек, которого мы сегодня встретили, решит с тобой поспорить.
– В самом деле, и кто же он, интересно? – спросил отец доброжелательным тоном.
– Просто рабочий паренек, по-моему, с севера, очень уверенный в себе и в своих планах – собирается стать ни больше ни меньше членом парламента, а дальше, возможно, будет претендовать на пост премьер-министра.
– Какая наглость, – презрительно сказала Кларисса.
– Как он смеет такое говорить! Вот почему я всегда говорю, что в культурные места нельзя пускать кого попало. Неудивительно, что вам встретился такой вульгарный тип. Надеюсь, Гарет, ты поставил его на место?
– В этом не было необходимости, леди Кларисса. Это был просто случайный знакомый.
– И как звали этого кандидата в премьер-министры? – с усмешкой спросил Эверард, наполняя свой бокал вином. – Надеюсь, он хотя бы представился?
– Да, если я не ошибаюсь, Дэниел Хантер. Вроде бы так, – ответил Гарри, – знаешь, папа, у него такая прехорошенькая сестренка, что я…
– Что? – Эверард вздрогнул и нечаянно пролил вино на салфетку. – Извини, дорогая, – пробормотал он жене.
Ну вот, – подумала Кристина, – все не так просто. Что же связывает Дэниела Хантера и ее отца? Почему отец стал сам не свой при упоминании о Хантере?
