– Вот и все, Дэн, мальчик, – грустно глядя на него, сказал тогда Сэм, – теперь тебе ее никогда не найти, мне очень жаль. Такой народ, как бродячие актеры, разъезжает по всей стране, они могут быть где угодно, и только Богу известно, что могло с ней случиться в подобной компании.
Для простых людей, фабричных рабочих, таких, как Сэм и Пру, театры были анафемой, а те, кто в них играли, обязательно должны были попасть в ад.
Но Дэн не смирился. Он ходил на ярмарки, заглядывал в гостиные и на постоялые дворы – всюду, где «такой народ» обычно обитал, он спрашивал о своей сестре, но в ответ все только с сожалением качали головами.
Пока, наконец, несколько месяцев назад ему не улыбнулась удача. До него дошла весть, что в маленький городок, в нескольких милях от города, где работал Дэниел, приехала труппа бродячих актеров.
– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – сказал ворчливо Сэм, – один шанс из ста, что там будет Кейт, а идти туда добрых десять миль, и потом через болото.
У Дэниела было странное, но сильное предчувствие, что он скоро наконец-то увидит сестру, свою родную и любимую Кейт. И эта мысль помогла ему проделать весь трудный путь. За все время он лишь раз остановился, чтобы напиться из ручья и съесть хлеб с сыром, который заботливая Пру Джессон положила ему в карман куртки.
Когда Дэниел подошел к большому балагану, оклеенному снаружи яркими плакатами, и протиснулся внутрь, пьеса была уже в самом разгаре. Дэниел ничего не знал о театрах и спектаклях и никогда не читал драматургических и поэтических произведений. Актерская игра показалась ему такой неестественной и надуманной, костюмы были и того хуже, слишком яркие и аляповатые.
Прошло какое-то время, прежде чем Дэниел понял смысл пьесы. Похоже, это была драма о негре, женившемся на белой девушке и дико ревновавшем ее, подозревающем, что она ему изменяет с его лейтенантом. Честно говоря, Дэниел, по сути дела, пребывал скорее в растерянности от данного представления, но временами некоторые реплики актеров затрагивали его душу.
Исполнитель главной роли вызывал у публики своей игрой неподдельную ярость и сочувствие к себе. Черная краска с его лица и рук оставляла пятна на белом платье партнерши…
Зрители шумели, переговаривались и смеялись, жуя пирожки и кексы, щелкая орехи и грызя яблоки. Но, к своему собственному удивлению, к концу спектакля, когда огромные черные руки негра начали сдавливать белоснежную шею, Дэниел вдруг неожиданно для себя вскочил и заорал:
