– Финч, это вы? – удивленно спросила Кристина, узнавая человека, который наконец-то поднялся с земли и, потирая разбитую щеку, зло смотрел. Это был садовник, живущий в сторожке и являющийся по сути смотрителем усадьбы лорда Уориндера.
– Что здесь произошло? Объясните же мне! – требовательно сказала Кристина.
– Разве не понятно, мисс Кристина, – недовольно сказал садовник. – Я увидел, как этот детина марширует через рощу лорда Уориндера, и когда я толково объяснил ему, что это частное владение и посторонним людям здесь нечего делать, он вдруг так закричал, что земля не может быть частной, что никто не имеет на нее личного права и что, вы только вообразите, любой, кому захочется, может тут расхаживать. Тогда я заметил, что, может быть, так принято там, откуда он пришел, но здесь эта земля принадлежит лорду Уориндеру, и постороннему господину лучше убираться отсюда, пока я не напустил на него Ровера. И вдруг этот парень накинулся на меня, словно дикий зверь. Что произошло дальше, вы видите.
– Финч, ты пригрозил, что будешь стрелять? – спросила Кристина.
– Да я и пальцем не дотронулся до него, мисс, святая правда, – закричал садовник.
– Мне все понятно, Финч, не беспокойся так. Кристина перевела взгляд на виновника случившегося. Лицо юноши было хмурым и расстроенным.
– Финч, – продолжила Кристина ласковым тоном, – я случайно знакома с этим молодым человеком, поэтому ты можешь идти. Я проведу его к дороге.
Как скажете, мисс, хотя я не хотел бы оставлять вас с этим нахалом. Уверен, что вашему дедушке не понравилась бы ваша затея.
– С дедушкой я все улажу. Тебе не стоит волноваться обо мне. Дедушка, наверняка, постарается понять меня.
– Хорошо, мисс, как вам угодно, – покорно сказал садовник. Он поднял лежавшее на земле ружье, позвал к себе пса Ровера и, посмотрев угрожающе в сторону парня, неохотно удалился.
– Боюсь, мистер Хантер, вы несколько переусердствовали и задели его гордость, – сказала Кристина, когда шаги садовника затихли. – Знаете, это действительно частное владение. Финч был прав. За что же вы его ударили?
– Мне не понравилось, как он обозвал меня, – хмуро ответил Дэниел.
– Вы что, один из этих радикалов?
– Что вы этим хотите сказать?
– Я имею в виду мятежников, революционеров, тех, кто рубил головы во Франции.
– Это было пятьдесят лет назад, и у меня нет желания никому рубить головы.
– Рада это слышать. Дэниел нахмурился.
– Вы, конечно же, смеетесь надо мной, – сказал он сердито.
