На этот раз Элия внешне сохранила спокойствие, даже когда ее вилка ударилась о тарелку, нарушив гробовую тишину. Но внутри у нее все кипело от ярости.
Камал говорит об их совместном будущем! Реальность обрушилась на нее вместе с мучительными воспоминаниями. С осознанием того, что каждая секунда этого вечера была продумана заранее.
Он сидел, наклонившись вперед; его лицо в бледном свете луны напоминало красивую ледяную маску.
Когда он заговорил, от его тона девушку бросило в дрожь.
– Мои решения не обсуждаются. Этот брак состоится. Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить детали нашего соглашения.
Взор Элии затуманился. Глубоко вдохнув, она услышала свой дрожащий шепот.
– Для тебя этот так называемый брак всего лишь очередной насильственный захват, не так ли? Ты не отличаешь одно от другого.
Камал откинулся на спинку стула, и его гипнотическое влияние немного ослабло.
– Впервые мы пришли к согласию. Я захватываю тебя, а ты сопротивляешься.
– Ты прав только наполовину. Да, я сопротивляюсь, и у меня есть на это все основания. Что касается захвата, этому не бывать. Так что можешь идти со своим «соглашением» к черту или кому там еще ты поклоняешься.
Камал снова наклонился вперед, и она увидела в его глазах блеск отвращения.
– А с кем я, по-твоему, имею дело сейчас? Перестань преувеличивать драматизм ситуации и строить из себя невинную овечку. Назови свои условия.
Элия мужественно выдержала эту атаку. Она больше не позволит ему вытирать о нее ноги.
– Ты оглох оттого, что постоянно слушаешь только себя? Я сказала на ясном английском языке, что никакой сделки не будет. Может, перевести на тот язык, который ты понимаешь лучше?
– Вряд ли ты, столько прожившая в Америке, помнишь родной язык наших народов. Но, так или иначе, сделки тебе не избежать.
Упрек, который она уже слышала тысячи раз, придал ей решимости, и она вскочила со стула.
– Я настолько же являюсь американкой, насколько уроженкой Зохейда, так что не смей упрекать меня в том, что я не уважаю свой народ.
Он поджал губы.
– А что, если я скажу, что ты не уважаешь свою семью?
– Полная чушь! Ты ничего обо мне не знаешь. Не знаешь, что такое считать всю жизнь своими родителями одних людей, а потом неожиданно узнать, что ими являются другие. Ты не имеешь к моей семье никакого отношения, так что даже не смей совать свой нос в наши дела. Единственный человек, которого я здесь не уважаю, это ты.
Камал прищурился, и его лицо приняло угрожающее выражение.
