– Что? – Удивленная услышанным, Мара даже поставила чашку на блюдце. – Сюда?
– Мне нравится, когда есть возможность работать в любое время суток. Так что мне будет удобно и ночевать здесь. Вы говорили, что для кабинета это помещение слишком велико. Так что половина помещения станет моей квартирой, а другая половина нашим кабинетом.
– О нет! – решительно покачала головой Мара. – Мы не можем позволить себе такое.
– Но почему?
Натаниэль с удивлением увидел, как румянец заливает ее щеки. Слишком уж неожиданна была такая реакция. Лицо Мары вдруг потеряло острые черты и стало мягким и прекрасным. Натаниэль почувствовал, как у него пересохло горло.
– Это неправильно, – пояснила она и закусила нижнюю губу, еще больше заливаясь стыдливым румянцем.
– Но мистер Боггс мог бы разделить зал более основательной стеной, – буквально заставил себя произнести Чейз, чтобы разрушить неловкое молчание.
– Но люди… – Мара смотрела в сторону, чтобы скрыть от Натаниэля смущение, – люди скажут…
Окончательно смущенная, она чуть отъехала от стола. Натаниэль не стал говорить Маре, что люди «будут говорить» в любом случае. Он знал, что найдутся сплетники и что сплетни скоро пойдут, если не пошли уже. Чейз смотрел на черную как вороново крыло корону ее волос, представляя себе, как они, лишенные заколок, свободно рассыплются по плечам Мары. Он уже знал, что будут говорить на фабрике. И это было не столь далеко от того, что думала сама Мара относительно его намерений еще день назад. И еще он знал, что она будет страдать от этого.
– Я не подумал об этом, – наконец сказал он. – Конечно, вы правы.
Мара подарила Натаниэлю робкую улыбку, а затем взяла из корзины еще одну булочку. Затем она достала баночку с джемом и принялась намазывать его на хлеб. Чейз сидел напротив и смотрел на нее. Вчера, когда она буквально кинула подарок ему в лицо, он был слишком сердит, чтобы размышлять о том, что могла подумать она о его намерениях. Но теперь, рассматривая ее лицо в лучах утреннего света, особенно подчеркивавшего румянец на щеках, он понял, что в целом оно было весьма приятным.
Мара подняла взгляд, ее брови сложились удивленным домиком.
– Чему вы улыбаетесь?
Торопливо убрав с лица даже намек на улыбку, Чейз меж тем терзался веселыми сомнениями. Он размышлял, что сделает Мара, если он честно ответит на ее вопрос. Скорее всего она залепит ему пощечину.
– Да так, – дипломатично ушел от ответа Натаниэль и взял булочку. – Сливки будете?
