«Кэйти-девочка». Звук его голоса слетел вниз с верхнего этажа пятнадцатикомнатного дуплекса (квартира, расположенная в двух этажах с внутренней лестницей), тёмный и насыщенный, а его шотландский акцент вызвал у неё мысли о торфяном тумане, древних камнях и выдержанном виски.
Только Дэйгис МакКелтар мог себе позволить называть Катрин О'Малли «Кэйти-девочкой».
Пока он спускался по винтовой лестнице и входил в тридцатифутовую гостиную с её сводчатыми потолками, мраморным камином и панорамным видом на парк, она оставалась неподвижной, упиваясь его видом. На нём были чёрные льняные штаны, и она знала, под ними не будет ничего кроме самого совершенного мужского тела, что она когда-либо видела. Её взгляд прошёлся по его широким плечам, вниз по его твёрдой груди и напряжённому брюшному прессу, задержавшись на парных полосах мускул, что разделяли низ его живота и исчезали под штанами, маня взгляд вслед за собой.
«Достаточно хорош, чтобы съесть?» Его золотистые глаза засверкали, окинув взглядом её тело. «Идём». Он протянул руку. «Девочка, у меня захватывает дух от твоего вида. Твоё желание - закон для меня этим вечером. Тебе надо только сказать».
Его длинные полуночные волосы, такие чёрные, что казалось, отдавали синевой, как и его щетина, в янтарном сиянии приглушённого света, растеклись по его мускулистому плечу, спадая к талии, и она быстро втянула воздух. Она знала ощущение от них, скользящих по её обнажённой груди, трущихся о её соски, падающих ниже по её бёдрам, когда он возносил её от вершины к ещё одной содрогающейся вершине.
«Будто мне надо что-то говорить. Ты узнаёшь, что я хочу раньше, чем я сама». Она услышала резкость в своём голосе, знала, что он слышал её тоже. Её лишало силы то, как хорошо он её понимал. До того, как она узнавала то, чего ей хотелось, он уже ей это давал.
Это делало его опасным, как наркотик.
Он улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. Она не была уверена, что видела когда-нибудь, чтобы такое случалось. Они никогда не менялись, только наблюдали и ждали. Как золотистые глаза тигра, они были настороженные, но всё же отчуждённые, забавляющиеся, но всё же бесстрастные. Голодные глаза. Глаза хищника. Не единожды она хотела спросить, что видели эти тигриные глаза. Через какой приговор прошли, чего к чёрту он, казалось, ожидал, но в минуты блаженства с этим твёрдым телом, прижатым к ней, она то и дело забывала об этом, пока не возвращалась на работу, и было уже слишком поздно спрашивать.
