«Открой», упрашивал он.
«Я не голодна», упрямо сказала она.
«Нет, ты голодна».
«Нет».
«Завтра будешь», сказал он, и слабая улыбка заиграла на его губах.
Хло сузила глаза, глядя на него. «Зачем ты это делаешь?»
«Было время когда-то давно в Шотландии, когда мужчина выбирал лучшее со своего блюда и кормил этим свою женщину». Его мерцающий золотистый взгляд сцепился с её глазами. «Только после того, как он удовлетворял её желания - совершенно и полностью - он мог насыщать свои собственные».
Вау. Этот комментарий ушёл прямо к её животу, наполняя его порхающими бабочками. Ушёл прямо к ещё парочке других её мест, о которых было бы разумней не думать. Он не только был бабником, он ещё был гладким как шёлк. Она сухо проскрежетала сквозь зубы, «Мы не в давней Шотландии, я не твоя женщина, и побьюсь об заклад, она не была привязана».
Он улыбнулся на это, и она поняла, что её тревожило тогда в его улыбке. Хотя он улыбнулся несколько раз, казалось, веселье не затрагивает его глаз. Словно мужчина никогда полностью не отпускал свою бдительность. Никогда полностью не расслаблялся. Хранил некую часть себя взаперти. Вор, похититель и соблазнитель женщин. Какие другие секреты скрывал он под этими холодными глазами?
«Зачем ты борешься со мной? Думаешь, я мог бы лишить тебя жизни моей вилкой?», беспечно сказал он.
«Я…»
Сёмга у неё во рту. Хитрый вор. И это было хорошо. Приготовлено безупречно. Она поспешно проглотила. «Это было нечестно».
«Но это было хорошо?»
Она смотрела на него в стойком молчании.
«Жизнь не всегда справедлива, но это не значит, что она не может быть, тем не менее, сладкой».
Смущённая его настойчивым взглядом, Хло решила, что будет разумней просто сдаться. Бог его знает, что он мог сделать, если она не сделала бы этого, и, кроме того, она была голодна. Она подозревала, что могла спорить с ним, пока не посинеет, и ничего не добиться. Мужчина собирался её кормить, ну и пусть.
И откровенно говоря, когда он сидел там, на кровати, весь такой греховно прекрасный и игривый, с претензиями на флирт… было тяжеловато сопротивляться, даже если она знала, что это было нечто вроде игры для него. Когда ей будет семьдесят лет (самонадеянно предполагалось, что она выберется из всего этого невредимой), сидя в своём покачивающемся кресле с правнуками, копошащимися вокруг неё, она сможет вспоминать странную ночь, когда неотразимое Галльское Приведение кормило её кусочками шотландских блюд и поило её великолепным вином в своём пентхаусе на Манхеттене.
