Галактионова оторвал от альбома телефонный звонок, неожи данный, громкий. Еще большей неожиданностью было то, что звонил Себастьян Доминак. Удивление Галактионова росло: Доминак просил позволения зайти, поговорить о деле.
Галактионов пригласил его.
«Неужели Доминак понял, что он неправ. Конечно, куда ему деваться. Всюду ученые признали значение моих опытов. Он придет с извинениями, и надо отнестись к нему дружески.
Себастьян Доминак явился через час. Он поставил трость в угол и снял шляпу. Большое лицо его было потным, выражало растерянность, но голос прозвучал уверенно:
— Пусть не удивит вас, коллега, мой визит. Разрешите сесть?
— Пожалуйста, вот кресло. Не угодно ли прохладительного?
Доминак выпил фруктового сока, мельком осмотрел комнату, сказал глухо:
— Вы, я вижу, все-таки удивлены. Не смотрите на меня так… Мне трудно говорить. Поверьте, я не помню зла. Хотелось бы забыть наш спор.
Галактионов кивнул головой, налил в стакан вина.
Доминак нахмурился.
— То, что я скажу вам, поверьте, — это из желания сделать добро. Вы не знаете окружающей жизни. Я же родился и вырос в этом городе. Мне известно тут все или очень многое. Так вот — вам угрожает опасность.
— То есть? — в голосе Галактионова прозвучало недоумение.
— Вас могут в любую минуту арестовать.
— Да, возможно, — уже спокойно сказал Даниил Романович, полагая, что это все еще отголоски газетной шумихи. — Но за что?
Доминак снова осмотрел комнату, взгляд его остановился на фотоальбоме.
— Да вот хотя бы за это… — указал он глазами.
— Семейный альбом, — ответил Галактионов, подумав: «А он пришел, кажется, совсем не извиняться, а угрожать. Но что ему нужно?»
— Это менее опасно, — продолжал Доминак. — Квартира, собственность… Может быть другой повод. Вы же помните — все сотрудники института, приехавшие из-за границы, приняли условие чтить законы нашего государства и нести ответственность за их нарушение перед судом.
— Я, кажется, не нарушал законов вашего государства, — не очень уверенно сказал Даниил Романович: он что-то слышал об изобилии законов Атлантии, иные были нелепыми.
— Вот именно «кажется», — усмехнулся Доминак. — Поймите, я не угрожаю вам, не хочу пугать, хочется только проинформировать, предупредить… Вот слушайте. У нас есть закон: по воскресеньям не читать на тротуаре газет, а вы читали…
— Может быть. Но я видел, что читают многие! И никого не арестовывали…
— Да, — согласился Доминак. — Ныне забыли этот закон. Он безусловно устарел. Но он не отменен. — Доминак поднял палец. — Поняли, в чем дело? Его могут применить, когда посчитают нужным, — и получайте три месяца тюрьмы.
