Челобитных, до того стоявший, присел за стол – третий по счету после Бирюзова и Крошкина, но мало чем отличавшийся от ступинового и дрынова.
Ликтор подмигнул и кивком указал на бутыль, скромно притаившуюся в углу и заткнутую тряпочкой-пробочкой. Но на сей раз протодьякон отказался от угощения. Достаточно. Обстановка требовала здравого рассудка.
– Не любитель я этого дела. Посижу пока, – ответил он. – Время позволяет. Умаялся, конечно, но не вусмерть.
– Ты, я гляжу, мне тоже не очень-то веришь, – заметил Ликтор. – Ну и правильно делаешь. Никому нельзя верить.
Поразмыслив немного, протодьякон со вздохом распустил рюкзачную тесьму, выложил оружие.
– Дурак бы я был, – согласился Пантелеймон. – Но и таиться особо не думаю. Вот, любуйся. Я знал, куда лезу. И про экспедиторов наслышан. Поговаривают, что многие у тебя гостили…
– Злые языки страшнее пистолета, – Ликтор вновь порадовал гостя цитатой. – «Я правду о тебе порасскажу такую, что хуже всякой лжи…» Хорошенькие дела. Просишься на постой и сразу пушкой грозишься.
– Когда пригрожу – поздно будет. Я просто уведомляю. И могу добавить, что у меня исключительно чуткий сон.
Ликтор засмеялся:
– Чуткий сон тебе не поможет, и оружие тоже. Я тебя утешу, если получится, конечно. Ночевать будешь в комнате с приличным засовом, без окон. Запрешься – и мне до тебя вовек не добраться, разве что дверь высажу, но тогда ты меня достойно встретишь, правда? Только не меня тебе нужно бояться, а тех, кого никакие засовы не остановят. А таких здесь хватает. Меня обходят стороной, но пару раз сталкивался. А ты фигура новая, соблазнительная. Наверняка пожалуют.
– Даже так? Ну, показывай спальню. Для укрепления доверительных отношений.
Ликтор тяжело встал и жестом пригласил протодьякона следовать за собой.
Прихватив пистолет, Пантелеймон прошел за ним в комнату, где и в самом деле не было окон, а дверь запиралась на огромный засов, с которым вряд ли можно было справиться без автогена. Протодьякон, тем не менее, внимательнейшим образом исследовал помещение в поисках тайных лазов, простучал половицы и стены, заглянул под топчан.
Ликтор с ухмылкой наблюдал за его действиями с порога.
– Успокоился? – спросил он, когда больше выстукивать было нечего.
– Отчасти, – спокойно ответил Пантелеймон. – Что ж – теперь можно и чайку. Из одного чайника, разумеется.
– Я даже первым отведаю, – не стал спорить Ликтор. – И вовсе не чайник у меня, а самый настоящий самовар. Времен царя Гороха.
