— В первый и последний раз в жизни, — сказал он, — меня провели.
Все огляделись вокруг: Баттиста исчез с сумочкой, которую Джеппи ему вверил.
Свирепый бандит собирался уже броситься в погоню, когда из группы его приспешников, стоявших на часах, раздался тревожный крик:
— Пик, Пик. Идет Пик!
Бандиты похватались за ружья, крича, обратившись к своему главарю:
— К оружию, к оружию, готовы
Сражаться с тобой, с тобой и умереть!
Последовала страшная суматоха. Но Джеппи не утратил хладнокровия:
— Быстро, — приказал он сообщникам, — притворимся, что мы незнакомы.
Слишком поздно. Проницательный полицейский подъезжал на трехколесном велосипеде, за ним в небольшом отдалении следовал несчастный, но честный Гверрандо.
— Проклятье! — пробормотал Джеппи, искоса наблюдая за ними. И добавил, сквозь зубы:
— Ах, я не ведал бы тревог,
Если бы меч мой грозный мог
Тем двоим из ада к Богу
Указать навек дорогу.
— Всем стоять, — приказал Пик, — вы все арестованы.
Он открыл складной стульчик, который всегда носил с собой, и уселся к столу, на котором стояли знаменитый фонарь и масло. Затем вытащил журнал протоколов и нацепил на нос очки.
— Документы, — сказал он бандиту.
— Нету.
— Штраф. Тогда сообщите анкетные данные.
— Гаспаре Тромбоне, по прозвищу Громила Джеппи.
— Сын…?
— Джузеппе Франджипане.
Полицейский отложил перо.
— Франджипане? — переспросил он. — Фамилия вашего отца была Франджипане?
— Да, сударь, — ответил бандит, лелея надежду, что полицейский обнаружит свое далекое родство с ним; а это повышало его акции.
— А ваша фамилия — Тромбоне? — продолжал Пик. — И почему вы не носите фамилию вашего отца?
В глазах разбойника сверкнул злой огонек.
— Это долгая история, — ответил он, — если рассказать, как такое случилось. Но, впрочем, если вам угодно…
— Мне угодно.
Джеппи сел на грубо сколоченный табурет.
— Когда, — сказал он, осушив стакан крепкого напитка, — моя мать была беременна мною, а я был ее первым и последним ребенком, у нее бывали всякие капризы. Мой отец старался угодить ей во всем, чтобы будущий ребенок не страдал потом от последствий какого-нибудь неудовлетворенного желанья. Каждый день у моей матери возникали новые: фортепиано, новое платье, пара сережек с брильянтами, служанку, шляпку, шубу, трость и так далее, — и папа ей все покупал, чтобы я не родился в шубе, в шляпке, с тростью и так далее. А моя мать, по той же причине, выражала все свои прихоти. Тем временем готовили мне приданое и уже решили назвать меня Оттавио. Однажды, стоя у окна, мама увидела, как по улице идет прекрасный светловолосый молодой человек, и ей немедленно захотелось пригласить его в дом. Она окликнула его. Но тот не отозвался. Мама не могла спуститься на улицу и пойти за ним. Моему отцу она об этом своем желании не сообщила, как делала это обо всех прочих, подумав, что он будет огорчен, и ее желание останется неудовлетворенным. Подошел день моего рождения. Как только радостное событие свершилось, повивальная бабка, осмотрев меня с некоторым удивлением, побежала в соседнюю комнату, где ожидал папа, нервно куря. «Родила!» — закричала акушерка. «Живой?» — с тревогой спросил папа. «Его имя Гаспаре, — ответила акушерка, — Гаспаре Тромбоне». Именно так. Я родился с этим именем, которое уже нельзя было переделать в Оттавио Франджипане. Это осталось тайной для всех. И только мама однажды случайно узнала, что светловолосого молодого человека звали именно так.
