Он был непреклонен. Этот человек, когда хотел, способен был собрать свои нервы в стальной кулак воли. Он обратился к Солнечному Лучу.
— Пойду прилягу, — сказал он. — Через час позовите меня; но зовите очень тихо, потому что я не хочу, чтобы меня разбудили. Потом снова позовите меня завтра утром. Зовите меня самыми нежными именами.
Он пожелал, чтобы Солнечный Луч лег в кровать, стоявшую рядом, — для пущей уверенности, что проснется рано, — и распорядился, чтобы пиджак и пальто ему положили поверх одеяла. Для тепла он попросил, чтобы ему положили в общую кучу и брюки, а поскольку ему показалось, что и этого мало, куча пополнилась туфлями, шляпой и тростью.
Когда он открыл глаза, уже давно рассвело. Лежа на спине под горой одеял и одежды, так что виднелся только кончик носа, он увидел: Баттиста еще в постели.
— Мерзавец! — закричал он. — Будите меня!
— А меня кто разбудит? — не пошевельнувшись, проговорил Солнечный Луч.
— Я вам плачу за это. Будите меня, или я вас выброшу из окна. Пинайте меня ногами!
— Не могу. Лучше вы меня пинайте ногами!
— Я вас как раз и буду пинать ногами, если вы не будете пинать ногами меня. Я вычту вам девять тысяч пятьсот лир из жалованья.
Вовремя вмешался Гверрандо, который уже был облачен в безупречный костюм. Филиппо и Баттиста, чтобы рассеять все недоразумения, обнялись и поцеловались.
Полчаса спустя мужчины отправились в противоположных направлениях в погоню за беглецами, предварительно договорившись снова встретиться в «Гранд-отеле» Сан-Грегорио. Баттиста сразу направился в Сан-Грегорио, на личном поезде. В нем он был единственным пассажиром. Неизвестно, откуда узнали, что он уезжает, но факт остается фактом: его посадили на этот совершенно пустой поезд, который немедленно тронулся, как только он в него вошел. Солнечный Луч убивал время, думая о прекрасной наезднице; он вообразил, что они уже помолвлены и что он едет к ней; и среди этих сладких грез заснул.
Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что поезд едет посреди сада: сад совершенно белый, ряды маленьких елей и изгороди, покрытые ослепительно белыми ватными хлопьями; все вокруг в снегу. Какая тишина, какой покой, какая свежесть! Солнечный Луч снова принялся думать о своей невесте и вообразил, что они уже поженились и едут в свадебное путешествие. Вследствие таких мыслей время прошло молниеносно, и вместо того, чтобы прибыть в Сан-Грегорио в тринадцать часов, как следовало из расписания, Баттиста приехал туда лишь в пятнадцать.
