Интересно, что в таком случае он думает по поводу ее разбитой колымаги? Как она вписывается в тот уровень жизни, на котором, как он думает, она находится? Энни пристроила последнюю травинку в букет. Он, наверное, считает, что это ее каприз. Она вылезла из машины и выпрямилась.
— У вас воротник загнулся на рубашке, — сказал ей Гарсон Деверилл. Поднимите волосы, я поправлю.
Энни послушно подняла руками тяжелый водопад каштановых волос. Когда он поправлял воротник, его пальцы легко коснулись ее шеи. Он посмотрел ей в глаза, и она вдруг почувствовала волнение. Сексуальное волнение.
— Знаете, — сказал он, — вы одна из немногих женщин, которым идут кожаные брюки.
Гарсон Деверилл был очень привлекательным мужчиной — самым привлекательным из всех, кого Энни когда-либо знала. Его комплимент заставил ее почувствовать себя беззаботной, кокетливой и желанной.
— Ну и льстец же вы, — ответила она. Он засмеялся:
— Я говорю чистую правду.
— Вы пытаетесь меня очаровать, — сказала Энни, глаза ее искрились.
Его руки все еще были на ее плечах, и ей не хотелось, чтобы он их убирал. Лучше бы он погрузил пальцы в ее волосы, притянул ее к себе и поцеловал.
— Ну и как, успешно? — спросил он. — Вы уже простили меня за то, что я вас обрызгал?
— Ну… — она нарочно сделала паузу, — да.
— Значит, я снова живу, — улыбнулся он, потом посерьезнел. — Вы еще не сказали мне, как вас зовут.
— Энни Прескотт.
Он внезапно опустил руки и отступил назад.
— Прескотт? — переспросил он.
Возможно, он просто не расслышал, но тон, которым он переспросил ее имя, говорил о том, что оно ему знакомо. Что оно что-то значит для него. Когда она кивнула, он внимательно оглядел ее, начиная с каштановых волос, лица с высокими скулами и немного крупным ртом, высокой груди и кончая ногами, обутыми в черные ботинки. Хотя он и не дотрагивался до нее своими длинными, тонкими пальцами, как до этого ощупывал «фольксваген», это было не менее тщательное и детальное изучение.
Энни почувствовала себя неловко. Она была симпатичной девушкой с хорошей фигурой, и мужчины часто раздевали ее глазами, но Гарсон Деверилл, казалось, заглядывал внутрь нее — и это было значительно хуже. И в его взгляде не было восхищения. Еще минуту назад он относился к ней дружелюбно и заинтересованно, а сейчас она читала в его глазах настороженность и даже враждебность, как будто он вдруг изменил свое отношение на прямо противоположное.
— Я живу на окраине Лидден-Мэгнора, — выпалила Энни одним духом, пытаясь положить конец этому неприятному осмотру. — Это такая деревушка в четырех или пяти милях отсюда.
