Но больше всего заинтересовал Энни стол, прикрепленный высоко на стене. Роспись на стене тюдоровскими цветами — зеленым и белым — изображала короля, окруженного двадцатью четырьмя рыцарями.
— Неужели это Круглый Стол короля Артура? — воскликнула удивленно Энни. Я не думала, что он существует.
— Точно не установлено, что столом пользовался именно король Артур, но висит он здесь уже пятьсот лет. Видишь одиннадцатого рыцаря? — показал Гарсон на роспись.
— Лукан, — прочитала Энни. — Так вот откуда твой брат взял свое сценическое имя!
Он кивнул.
— Он всегда мечтал об этом, с самого детства, хотя совершенно не был похож на рыцаря в сверкающих доспехах, — сухо заметил Гарсон.
— А ты? Тебе никогда не хотелось назвать себя Галахадом, или Гинглейном, или Блиоберисом? — поинтересовалась Энни, в ее глазах плясали веселые чертики.
Гарсон усмехнулся.
— Нет, я вполне доволен собственным именем — это, кстати, наше родовое имя. А почему твоя сестра выбрала такой псевдоним — Вашти? — внезапно спросил он.
— Это не она, а Люк выбрал. Кажется, по-персидски это означает «прекрасная», а он говорил, что она прекрасна.
— Как и ты, — сказал Гарсон.
Энни улыбнулась. Может быть, она все-таки не выглядит такой уж простушкой даже в этом костюме из дешевого магазина?
— А Дженни назвала Оливера так, потому что это имя означает символ мира, продолжала она. Потом бросила на него настороженный взгляд. — А что ты сказал своим родителям о моей сестре и Люке?
— То, что ты мне рассказала. Как умерли твои родители, и Дженни почувствовала себя одинокой, и…
— Они поняли?
— Они не считают ее легкомысленной пустышкой, если ты это имеешь в виду, ответил Гарсон с нетерпением в голосе. — Но им не верится, что Люк мог быть таким жестоким. Честно говоря, мне кажется, мать никогда этому не поверит. Она слышит только то, что хочет слышать о нем. А что касается отца — он давно уже философски относился к плохому поведению Люка. — Он посмотрел на часы. — Нам пора возвращаться.
— Это самый счастливый день в моей жизни, — заявил Оливер, лежа на подушке и потирая кулаками глаза. — Лучший их лучших, — добавил он, уже засыпая.
Энни улыбнулась. Она понимала, что малыш повторяет слова, слышанные им неоднократно в течение дня от своей бабушки, но он и в самом деле так думал. Она никогда не видела его таким счастливым и раскованным. Она и сама расслабилась сегодня, подумала Энни, поправляя одеяло. Особенно ей понравилась поездка обратно, когда Оливер дремал на заднем сиденье, а они с Гарсоном обсуждали прошедший день. Глядя на них, весело болтающих, с малышом на заднем сиденье, любой принял бы их за семью, возвращающуюся домой с прогулки.
