Да, я забыл сказать, Джой, что, пока итальянец рассказывал нам про гуся и маленькую лошадку, все шествие зверей удалилось со сцены, и остались только неразлучные друзья. Лошадка следила такими выразительными глазами за речью хозяина, что она, наверное, понимала каждое его слово. Итальянец поклонился, и она наклонила голову; после этого, по приглашению хозяина лошадка встала на задние ноги и протанцевала вальс кругом сцены; смешно было смотреть на проделки гуся в это время: он неуклюже вертелся около лошадки, стараясь держаться как можно ближе, но не попадать под копыта.
Потом на сцену выпустили другую лошадку, и они вместе представили много интересных вещей: подавали пальто хозяину, снимали с него калоши, придвинули ему кресло и стол. Они приносили письма, звонили в звонки, качали хозяина на качелях, прыгали через веревку. Всего и не припомнишь, но самые занятные фокусы — арифметические ответы лошадей. Итальянец показал часы одной из них. «Который час?» — спросил он. — Лошадка ударила ногой четыре раза. «Хорошо, — сказал хозяин. — Теперь скажи четыре со сколькими минутами?» Лошадка ударила пять раз. Итальянец показал нам часы: было пять минут пятого. После этого он спросил лошадку, сколько ей лет. Она тоже ответила: четыре. «Сколько дней в неделе?» Лошадка стукнула семь раз. «Сколько месяцев в году?» Двенадцать ударов последовало за этим вопросом. Конечно, итальянец сопровождал каждый вопрос каким-нибудь особенным движением, понятным для лошадки, но так незаметно, что нельзя было уловить его. «Ты отлично выдержал экзамен, — сказал он лошадке по окончании вопросов. — Теперь можешь подурачиться». Лукавый огонек блеснул в глазах лошадки. Она брыкнула задними ногами в хозяина, опрокинула стол, доску и забегала по сцене. Хозяин прикинулся, что рассердился, позвал другую лошадку и велел ей вывести буяна. Обе лошадки пресмешно завозились между собой и, наконец, вместе убежали со сцены в сопровождении гогочущего гуся.
После лошадей были представления собак с веревочными лестницами, по которым они искусно прыгали и лазили. Итальянец хлопал раз бичом, собаки начинали; два — они делали обратное только что показанному, три — они останавливались. В конце каждого номера все звери: собаки, кошки, лошади, обезьяны подходили к хозяину, и он им давал по куску сахара. Видно было, что звери любят его, потому что они то и дело между представлениями подходили и лизали ему руки или тыкались об его рукава. В конце представления обезьяны сыграли целую комедию: одна, одетая в дамское платье с вуалью на голове, изображала невесту, другая в мужском сером костюме и высокой шляпе представляла молодого человека, который увозит невесту без ведома родителей; на сцену высыпала целая толпа обезьян, которая с криком и уморительными гримасами преследовала беглецов. Публика осталась в восторге от всего представления; долго вызывали итальянца. — «Я бы с удовольствием пошел еще раз в звериный театр».
