. Она молча положила мне на плечи свои волшебно лёгкие руки, и мы стали танцевать. Она не красавица. Наверное, нет. Крашенные белые волосы. Мёртвые, как говорит Лиза. Чересчур светлые глаза. Немного полновата. Пористая кожа. Но я вообщем-то этого не замечал. Уже потом меня просветила Лиза. Я видел принцессу с нежно-голубыми глазами и одурманивающей улыбкой. Она была старше меня. Мне двадцать три, ей — двадцать семь. Может, у меня какой-нибудь комплекс? Но эта разница абсолютно не волновала меня. Через месяц мы сняли квартиру. Я был на седьмом небе. Меня будто несло куда-то. Всё успевал, всех понимал, для каждого находил время и оправдание. Сейчас остаётся только вздыхать о том, каким чудным парнем я прослыл в её объятиях
. Вика… Она была принцессой. Если ночью мне хотелось поцеловать её, и я не мог удержаться, она не сердилась. Ни капельки! Я легко касался её нежных, хорошо пахнущих губ, и случалось чудо! Трепетали ресницы, длинные, густые. Губы вздрагивали, вытягивались в улыбку. Взмах — и глаза открылись, засияли. Она крепко прижимала мою голову к груди, и я слышал, как бьётся её сердце — уверенно, счастливо.
А ещё Вика часто говорила не «Я люблю тебя!», а «Я хочу тебя!». Но это звучало совсем не как в дурацких фильмах. Не пошло, не страстно и не глупо. А так, словно она говорила «люблю». Глубоко, нежно.
Я на всё готов ради неё… Ни одного дня она не прожила со мной без цветов. Иногда я выбегал к метро перед рассветом, чтобы положить букет на своё место, рядом со спящей красавицей, рядом с Викой. Она проснётся — я на съёмках, а вместо меня необъятный букет. Она будет смотреть на него и думать обо мне, о том, как я её люблю. Однажды вернулся домой и не узнал её. Вика была чудо как хороша! Боялся коснуться её: не верилось, что такая красота не плод моего артистического воображения.
— Андрейка! — она обняла меня, прижалась бархатной щекой. — Я такая свинья! — мурлыкнула в ухо, её дыхание обожгло мне шею.
— Что случилось?
— Андрюшенька, я хочу тебя попросить. Это свинство, но мне очень, очень хочется! — от сердца отлегло, я испугался, что что-то случилось.
— О чём? — с разбегу окунулся в её глаза. В них я обретал такой блаженный покой, такое радостное упоение овладевало мной, что ни под каким предлогом не хотелось отводить взгляд. В окружении накрашенных чем-то французским ресничек я был защищён, мне ничего не угрожало, и лишь любовь переполняла всё моё существо.
— Я хочу поехать в Финляндию. Катя едет, зовёт меня с собой. Андрейка, мы ведь можем себе это позволить?
