Неизвестно, сколько еще продлится такой усиленный контроль на дорогах, зато можно ручаться, что в ближайшее время следствие заинтересуется человеком, снявшим двадцать восьмой номер в гостиницы «Сурмон», а затем бесследно исчезнувшим, и патрульным сообщат о приметах разыскиваемого Севдина Хопаши. Необходимо купить другой костюм и срочно раздобыть новые документы, иначе я не смогу высунуть носа на улицу, не рискуя угодить в кутузку.
— Знаете, я все думаю про Янту и здорово радуюсь, что так вышло, — с неожиданным воодушевлением заговорил Джага. — Вокруг нее ведь увивались всяческие засранцы трипперные, я их шугал, ну чего только не бывало, доходило даже до слез. То есть, Янта меня корила и плакала. Но тут такое дело, я же ей вместо отца, сами понимаете. А она со взбрыками, это по молодости бывает, ну теперь уж я за нее спокоен. И очень, очень рад.
— Спасибо, — промолвил я от души.
А Джагу прямо-таки прорвало, и он по дороге к дому на холме настолько воодушевился, что можно считать, выпалил свою недельную словесную норму.
— Между нами говоря, есть одна очень приличная женщина по соседству, парикмахерскую содержит, не так чтоб шикарную, но вполне. Я к ней захаживаю покалякать за стаканчиком, сами знаете, как одиночество заедает. Честно скажу, таких тугих сисек ни у одной молоденькой не щупал. Теперь, пожалуй, можно Янту с ней познакомить, чтоб все было чинно-прилично, правда? Я думаю, они друг другу придутся по душе. Есть такое предположение. Девушке, пока не перебесится, нужна советчица, тут мужским словом не обойдешься. А соседка моя жизнь понимает до тонкости. В общем, я уверен, все пойдет на лад…
Предавшийся лирическому настроению Джага представлял собой такое же редкостное и захватывающее зрелище, как нюхающий луговые цветочки бронетранспортер. Мы с ним побывали в разных переделках, где человек раскрывается без остатка, но тут неожиданно выяснилось, что мое представление о нем все-таки страдало поверхностностью. И я порадовался за него.
А мной владело неописуемо драгоценное ощущение, какое бывает после удачной лихой контратаки из тяжелой оборонительной позиции. Мало того, впереди простиралась ночь. Я знал, что время до рассвета пролетит одним сплошным слитком из пронзительной нежности и океанского безумства. При мысли об этом сразу возникал жесткий прилив мужской силы. Слишком редко в мирное время удается жить в озарении чистейшей свободы, стряхнув прошлое и будущее, жить одним затяжным мгновением, вбирать его всеми потрохами, ведь следующего может и не быть. Наконец этот дар ко мне вернулся.
