— Закури, — сказал перевозчик, бросая пачку.
Симаков достал папиросу, повертел и вдруг скомкал в кулаке. Бросил ее на песок и отряхнул табачные крошки с ладони,
— Нервы, — виновато сказал он, засовывая пачку в карман.
— Многие так вот приходят, — сказал перевозчик, — особенно молодые.
— Правда? — тихо спросил Симаков.
— Приходят… А я же не тороплю. Постоят, подумают — и обратно…
Симаков кивнул.
— Я это понимаю, — сказал перевозчик, — Да.
Перевозчик замолк. Равнодушно поболтал веслом в воде, глядя, как расходятся черные круги.
— Ты уж извини, — сказал Симаков.
— Ничего. Повезу другого.
— Понимаешь, я хочу увидеть, что будет завтра.
Завтра все может быть иначе. Понимаешь?
Перевозчик посмотрел Симакову в глаза,
— А послезавтра? — просто спросил он.
— Это еще далеко.
И опять оба замолчали.
Симакову что-то мешало так сразу уйти. Перевозчик разглядывал свою ладонь, поддевая ногтем шелушащиеся мозоли.
— Устал я, — сказал он. — Руки не слушаются.
— Слушай, — сказал Симаков. — А почему ты не поставишь на свою посудину мотор? — Он осекся, поняв, что сказал глупость.
— Нет, — ответил перевозчик, — он слишком трещит. Видишь ли, здесь, между берегов, — единственное место, где люди могут спокойно и откровенно рассказать то, что на душе. Поэтому я гребу медленно, чтобы выслушать все…
Симаков чуть задумался.
— Да мы и так поговорили.
— Нет, — ответил перевозчик. — Это совсем не то.
Симаков помялся, поправил кепку.
— Так мы когда-нибудь поговорим.
— Конечно.
— Я пойду, — неловко сказал Симаков.
— Иди, — сказал перевозчик. — Ты придешь послезавтра?
— Не знаю.
Не найдя, что сказать еще, Симаков повернулся, зашагал и вдруг замер. Навстречу ему шел мальчик лет десяти, в пижаме, с пухлым марлевым компрессом на шее. Глаза его смотрели далеко, отрешенно, на тот берег. Молча он прошел, мимо Симакова и сел в лодку.
Перевозчик взялся за весла.
И Симакова как током дернуло.
— Мальчик! — крикнул он, — Мальчик! Постой! Поменяемся! Мальчик!
Симаков побежал к лодке, зарываясь ботянками в рыхлом песке. Перевозчик oглянулся.
— Ничего не выйдет, — сказал он. — Тут ничего не поделать.
Мальчик сидел, безучастный.
— Оттолкни-ка лодку, — сказал перевозчик. — Ну, толкни, что ты? — повторил он.
Симаков уперся руками в холодный, обитый жестью нос лодки, толкнул, чуть не упав в воду, выпрямился, пошатываясь. Лодка скользнула от берега; перевозчик развернул ее и начал неспешно грести.
Заплескались маленькие волны, разглаживая остроугольный след на берегу.
