— Даже не знаю, как бы мне вас поцеловать.
— Вот так, — ответила она, придвигаясь.
После обеда я погрузился в путеводители. Мы провели уикэнд на Нуармутье,[7] в гостинице «Буа де ля Шэз».
В следующий понедельник я отправился к Мод. Последний этаж углового дома на улице Мезьер с балюстрадой из тесаного камня. Высунувшись подальше, можно было увидеть башни церкви святого Сульпиция. Прощай, святая Клотильда. Я оставил одну церковь ради другой. Грешок-с.
— Только не говорите мне, что вы ходите к мессе, — сказала Мод.
— Только на отпевание. Я обожаю похороны. В кои-то веки люди могут подумать о чем-то, кроме ближайших распродаж или как дотянуть до конца месяца.
— О-о, да вы философ.
Кожа на ее щеках морщинилась совершенно невероятным образом, когда она улыбалась. Я тотчас же влюбился в эти десятки мелких морщинок, регулярно появлявшихся на ее лице.
— Мы так и не переспали.
— И чего мы ждем?
Первая ночь с Мод.
— Что это за шрам? — спросила она, проводя пальцем по моей левой ноге.
— Моя испанская война. No pasaran![8]
— То есть?
— Авария на мотоцикле. Пятнадцать лет тому назад, на Коста-Брава.[9] Я не люблю говорить об этом.
— Вы вообще ни о чем не любите говорить. Что вы чувствуете, когда я делаю вот так?
— Нечто вроде дрожи. Не знаю, приятно это или невыносимо. Перестаньте, пожалуйста.
Она послушалась, натянула простыню до самого подбородка.
— Вам удалось продать особняк на улице Нева?
Это был большой лот. Четыре этажа, терраса, все требует ремонта.
— Продано.
— Как вы умудрились?
— Моя грудь. Вы теперь с ней знакомы.
Она протянула руку вдоль покрывала. На ночном столике лежала биография герцога и герцогини Виндзорских.
— Может, перейдем на ты? — сказала Мод, опершись на локоть.
Я очень скоро переехал. В подъезде была просто потрясающая входная дверь, достойная какого-нибудь мушкетерского фильма. Посреди внутреннего дворика — фонтан. Лифт старинный, с решеткой и распашными дверями. У нее в квартире был громадный серый диван. Она частенько спала на нем, когда не хватало сил разобрать кровать, или, скорее, когда ее заранее удручала мысль о том, что потом кровать снова придется застилать. Стена позади дивана была целиком зеркальная. Мод утверждала, что раньше здесь наверняка был бордель. Она не видела иной причины появления подобного декора. На низком столике возвышалась бутылка минеральной воды, рядом лежали компакт-диски без коробок, в прозрачной вазе стояли белые цветы. Книжка карманного формата висела, раскрытая домиком, на ручке кресла, служившей закладкой. Это была «Тетушка Мэйм» Патрика Денниса.
