Даже люди, которым положено бы знать, понятия не имеют.
Большой Мэтт даже призадумался, не изменить ли и вправду наказание. И решает, что, может, справедливее будет отрубить им пальцы, которые нажимали на курок. Чем больше он это обмозговывает, тем больше его привлекает эта идея. Пусть эта парочка мыкается по Адской Кухне с культяшками вместо пальцев как напоминание о справедливом возмездии тем, кто не выказывает должного уважения авторитетам.
Значит, отрубить им пальцы — на том и остановимся.
Большой Мэтт Шихэн может быть великодушным.
Но тут он вспоминает, что у него больше нет Эдди Мясника и выполнить эту работу некому.
А еще через день у него не остается ни Джимми Бойлана, ни Толстяка Тима Хили: Бойлан мертв, а Хили запропастился невесть куда. Кэвину Келли приспичило заняться каким-то бизнесом в Олбани. У Марти Стоуна заболела тетка в Дальнем Рокавее. А Томми Дуган в запое.
И все это заставляет Большого Мэтта заподозрить, что, может быть, тут зреет заговор, бунт.
И он заказывает билет, чтобы лететь в другой свой дом, во Флориде.
Что могло бы стать радостной новостью для Кэллана и О'Бопа, да только перед тем, как сесть в самолет, Мэтт связывается с Большим Поли Калабрезе, новым representante — боссом Семьи Чимино и просит прислать киллера.
— Как думаешь, что он ему пообещал? — спрашивает Кэллан у О'Бопа.
— Долю в Джевитс-центре?
Большой Мэтт контролирует строительные профсоюзы и профсоюзы водителей, работающие в этом центре, расположенном в Вестсайде. Итальянцы облизывались на долю в этом бизнесе уже где-то с год, а то и больше. Навар только с контрактов на цемент приносит миллионы. Сейчас Мэтт не в том положении, чтобы в очередной раз отказать им, но он вполне справедливо может рассчитывать на маленькую услугу в обмен на свое согласие.
Профессиональную услугу.
Кэллан с О'Бопом сидят взаперти в квартире на Сорок девятой улице. Они устали и плохо выспались. Лежат впотьмах и смотрят на небо. Или что там заменяет небо в Нью-Йорке?
— Мы убили двоих, — говорит О'Боп.
— Ну.
— Хотя по правде это была самозащита, — продолжает О'Боп. — Я про то, что типа пришлось, ведь так?
— А то.
Через некоторое время О'Боп замечает:
— А вот интересно, может Микки Хэггерти нас продать?
— Думаешь?..
— Ему за ограбление светит от восьми до двенадцати. Может, предложит нас в обмен: мы в тюряге, он на свободе.
— Да ну, — сомневается Кэллан. — Микки — парень старой закалки.
— Может, конечно, и старой, но все равно, отсидел, поди, уж задницу. Это у него вторая ходка.
