— Пдо доброе зддавие эдо ды со зла, — прочихался Сибейра. — Дедавижу эдих удодов.
Ненавидел он уродов уже давно, но помогало это мало.
— Ходь бы ды пдидумал чего, — пожаловался испанец Шаману. — Говодяд, у тебя чудодеи всякие есть. Дак неужели пдодив насмодка ничего пдидумать не можете? А-а-апчхи! — сотряс кабинет он и с чувством выругался: — Зад-даза!
— Сейчас посмотрим, что можно сделать, — прищурился Шаман. — А к моим лучше не суйся. В плане придумать чего — им равных нет. А вот в плане на самом деле вылечить или что-то сделать, так это тебе в другое место. Хоп!
Он хлопнул в ладоши, и в кабинете явственно запахло какими-то цветами.
— Ну-ка, попробуй подыши.
Сибейра с готовностью высунул язык и задышал, как собака.
— Носом, — укоризненно поправил его Шаман.
— Ой, — удивился Антонио. — Дышит. Так чего ж ты раньше-то молчал? Чего ж я мучился?
— Не, — прищурился потомок сенбернаров, — это работает только в моем присутствии. Как уйду, придется дальше страдать.
— А я тебя арестую, — широко осклабился Сибейра. — Прикую к себе — и дело с концом. То-то счастья будет.
— Ну не знаю. Ты точно уверен — насчет счастья? Сибейра огляделся. Пятна доша на столе, открытое окно,
в которое радостно слетает ветерок, шевелящий беспорядочную кучу бумаг на столе…
— Да уж, про счастье — это я погорячился.
— Во-во, и я про то же. Тем более что Улитарт надолго оставлять нельзя. Ты представляешь, что там без меня может случиться?
Дон Антонио представил — и содрогнулся.
— Да уж, езжай-ка ты домой. У меня и без твоих красавцев забот полон рот.
Шаман довольно осклабился, хотя, с точки зрения Сибейры, ему следовало бы зарыдать. И рыдать, не переставая, часа три. «Творческие поиски» детей Улитарта могли довести до белого каления кого угодно.
— И правда, — Шаман с удовольствием потянулся, — поеду я.
— Так ты просто доша заехал попить? — Сибейра оглядел царящий вокруг бардак.
— А, точно, — Шаман хлопнул себя по лбу, — я ж по делу приехал.
— Издеваешься? — прищурился испанец.
— Немного, — признался Шаман и выставил вперед ладони, защищаясь от свирепеющего Сибейры. — Но согласись, это ведь небольшая плата за вылеченный нос.
— Зараза ты, — расхохотался вдруг Антонио, злости как не бывало. Ну решительно, на Шамана невозможно было сердиться. — Выкладывай, с чем приехал?
Дверь открылась, и на пороге выросла фигура Айонки, держащая в руках поднос с двумя чашками дымящегося доша. Вельд знал, что шефу сейчас надо.
— Спасибо, — с чувством поблагодарил его Сибейра. — Именно то, что сейчас надо.
