— Вытащи меня! — проговорила она. — Бога ради, вытащи меня!
Роби обмер.
Это уже была не человеческая оболочка, а человек! Гребной аппарат взвизгнул, когда он поспешно втянул весло. У него на конце весла висел человек, и человек был в беде, бился в панике. Он видел, как напрягаются ее руки. Весло поднялось еще выше, но достигло предела подвижности, и она повисла наполовину в воде, наполовину в воздухе, а баллоны, балластный пояс и снаряжение тянули ее вниз. Айзек сидел неподвижно с обычной добродушной полуулыбкой на лице.
— Помоги ей! — выкрикнул Роби. — Пожалуйста, ради Азимова, помоги ей!
«Робот не может причинить вреда человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Таков был первый закон, первая заповедь. Айзек не двинулся с места. Он не был запрограммирован помогать другим ныряльщикам в подобной ситуации. Он превосходно действовал под водой и на поверхности, а вот оказавшись на борту, уже ничем не отличался от балласта
Роби осторожно развернул весло к планширу, притягивая женщину к себе, но опасаясь раздробить ей руки об уключины. Она задыхалась, стонала тянулась к борту и наконец ухватилась за него одной рукой. Солнце уже зашло: для Роби это мало что меняло, но он понимал, что Жанет это неприятно. Он включил ходовые огни и прожекторы, превратив себя в плавучий маяк.
Он чувствовал, как дрожали ее руки, когда она подтягивалась на палубу. Она упала плашмя и медленно стала подниматься на ноги.
— Господи, — проговорила она, обняв себя за плечи. Воздух стал чуточку прохладнее, и голые человеческие руки пошли мурашками.
Риф оглушительно заскрежетал.
— Ага! — гаркнул он. — Катись! Суверенная территория!
— Все эти рыбы!.. — сказала женщина.
Роби уже не позволял себе думать о ней как о Жанет. Она была тем, кто вселился в нее.
— Рыбы-попугаи, — объяснил Роби. — Они едят коралл. Не думаю, что он хорош на вкус.
Женщина крепче обняла себя.
— Ты мыслящий? — спросила она.
— Да, — сказал Роби. — И к твоим услугам, благословен будь Азимов.
Его камера уловила, как она закатила глаза, и ему стало обидно. Впрочем, он старался мыслить праведно. Смысл азимовизма не в том, чтобы пробудить благодарность в людях. Его цель — придать смысл долгой-долгой жизни.
— Я Кейт, — представилась женщина.
— Роби, — сказал он.
— Роби-бот? — тихонько хихикнула она.
— Так меня назвали на фабрике, — объяснил он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал укор. Конечно, имя было смешным. Потому его так и назвали.
