Мария Нагая, действительно, была идеалом русской красавицы. Высокая, статная, с большими выразительными глазами и густой косой ниже пояса, она пленяла всех, кому приходилось ее видеть.
На другой день после приезда Нагого, царь вызвал его к себе, обласкал, пожаловал ему подмосковную вотчину и, в знак особой милости, объявил, что на днях посетит его. Действительно, через два дня у дома Нагого, на окраине Москвы, появился царский поезд. Иоанн приехал верхом. К этому времени он уже настолько одряхлел, что ему трудно было держаться в седле, но он старался казаться моложе своих лет. Он въехал во двор и без посторонней помощи соскочил с коня. Свита, соблюдая обычаи вежливости, спешилась у ворот.
Боярин Федор Нагой встретил царя на крыльце с глубокими поклонами. В обширной, богато убранной стольной горнице высокого гостя ждала боярыня с подносом, на котором стояли две золотые чарки: для царя и хозяина. Иоанн вошел, оглянулся, поморщился и, не отвечая на поклон боярыни, сказал:
— Не ладно принимаешь, боярин. Я к тебе со всеми милостями, а ты меня обижать задумал.
Нагой растерялся.
— Помилуй, Великий Государь, — сказал он. — Можно ли мне и помыслить чинить тебе обиду? В чем ее усмотреть изволил?
— А в том, — ответил Иоанн, — что не кажешь мне дочь свою. А она, сказывают, красоты неописанной.
Эти слова объяснили Нагому, чему он обязан снятием опалы. Надо сказать, что боярышня Мария были просватана за сына одного из бояр, живших по соседству с вотчиной, в которой Нагой провел более десяти лет. Боярышня поэтому не приехала в Москву. Сознаться в этом было опасно, потому что царь приказал Нагому явиться в Москву со всем семейством. Несколько секунд боярин раздумывал, потом решительно заявил, что боярышня хворает и потому не может покинуть своей светелки. Но Иоанн не любил изменять своих намерений. Он приехал к Нагому, чтобы увидеть его дочь, и должен был увидеть ее во что бы то ни стало.
— Ничего, боярин, — весело сказал он. — Хоть и недужна боярышня, а видеть ее я хочу. Веди меня к ней.
Боярыня настолько испугалась, что уронила поднос. Чарки со звоном покатились по полу, вино разлилось. Момент был критический. Боярин упал царю в ноги и покаялся, что обманул его, что Марии нет в Москве.
Против ожидания, царь не разгневался. Добродушно усмехнувшись, он сказал:
— То-то, Федор! Нелегко провести меня. А теперь — сейчас же посылай за боярышней. Послезавтра опять приду к тебе. И если тогда ее здесь не будет, не прогневайся…
