«…Даже о тех, кто по слухам — будто бы не пользовался его личными симпатиями, Ленин умел говорить, воздавая должное их энергии.
Удивленный его лестной оценкой одного из таких товарищей, я заметил, что для многих эта оценка показалась бы неожиданной.
«Да, да — я знаю! Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много и, кажется, особенно много обо мне и Троцком».
Ударив рукой по столу, он сказал: «А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию, да ещё завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть. У нас всё есть! А — чудеса будут!»[59].
Этот текст сохранялся в многочисленных изданиях воспоминаний Горького о Ленине вплоть до 1931 года, когда в очередном издании очерка «В. И. Ленин» появился текст, прямо противоположный по смыслу. Последний абзац, содержавший высокую оценку деятельности Троцкого, был изъят, а вместо него появился абзац, в котором Ленину приписывались слова о Троцком: «А всё-таки не наш! С нами, а — не наш».
Основанная на многочисленных документах версия о сближении Ленина и Троцкого после X съезда партии, казалось бы, разбивается свидетельством Микояна, содержащимся в его воспоминаниях, опубликованных в начале 70-х годов. В них Микоян рассказывал, что в начале 1922 года он был вызван Сталиным, который дал ему тайное поручение в связи с подготовкой XI съезда партии.
Сталин заявил, что главная опасность на съезде может идти от Троцкого и его сторонников. Поскольку выборы в центральные органы партии будут проходить не по платформам, а по соображениям только персональных достоинств кандидатов, то в ЦК может быть избрано относительно много бывших «троцкистов». Поэтому следует добиваться того, чтобы среди делегатов съезда их оказалось как можно меньше.
В этом отношении Сталина особенно беспокоила Сибирь, где «троцкисты» пользовались значительным влиянием в своих организациях, и поэтому была велика вероятность, что многие из них окажутся избранными на съезд.
Сообщив Микояну об этом, Сталин предложил ему поехать в Новониколаевск (ныне Новосибирск) к председателю Сибревкома Лашевичу, который «сделает практические выводы, чтобы среди сибирских делегатов оказалось поменьше троцкистов». К этому Сталин присовокупил, что Микояну следует сделать вид, будто он едет в Сибирь «как бы по личным, семейным делам», и скрыть переданную ему информацию от других сибирских руководителей.
Во время этого разговора, по словам Микояна, в комнату неожиданно вошёл Ленин и спросил: «Вы свои кавказские разногласия обсуждаете?». Сталин, как пишет затем Микоян, сказал, что «он передал мне всё, что было условлено, и что я согласен во всём и поеду через день к Лашевичу». Далее Микоян прибавляет, что почему-то «был смущен этой неожиданной встречей с Лениным и поторопился уйти, попрощавшись с Лениным и Сталиным»
