Хорошо зная свое окружение, старая женщина могла предположить кто способен на такое. Судя по почерку, приложила свою тяжелую ручку невестка жена брата, пузатого человека, равнодушного ко всему на свете, кроме пива. У него было трое детей, и Афет иногда удивлялась, как при его безразличии, он смог заиметь троих детей. Глядя на них, у Афет всегда оставалось впечатление, что невестка все сделала сама, при самом незначительном участии ее брата. Все трое — копии ее ненаглядной невестки. Когда эта женщина еще только обхаживала брата Афет, идеальнее невестки невозможно было представить. Она только и говорила, что о хозяйстве, о консервах, о том, как замечательно она стирает и как почитает старших. После замужества, женщина, если не стала своей противоположностью, то сочла вполне справедливым стать самой собой: сварливой, вредной и алчной. Когда Афет осознала, что брат женился на драконе о трех головах, было уже поздно, каждая из голов позаботилась о наследнике. Племянники оказались не только прожорливыми, как мамаша, но такими же коварными. Афет не сразу разгадала все уловки, которые несмышленые еще детки постигали играючи. Многочисленные припасы, в виде разнообразных консервов, заготавливаемые Афет каждое лето в несметных количествах, стали исчезать с такой скоростью, что все старания оставить на зиму хоть несколько банок, терпели фиаско. А как умело они выманивали дорогие сердцу Афет консервы! Племянники пускали в ход самую грубую лесть, от которой у обычного человека, случилось бы несварение желудка, но для Афет, сохранившей не только физическую, но в некотором роде душевную девственность, их похвалы оказывались вполне удобоваримыми. В результате, проработав всю лето, как муравей, на зиму ей оставались лишь горестные воспоминания о неблагодарном труде и незаслуженная участь стрекозы. А когда детки подросли, то перестали удовлетворяться продуктами теткиного производства, им понадобилось жизненное пространство. Намеки на то, что не мешало бы Афет-ханум позаботиться о завещании, ведь все мы не вечны и ходим под Богом, не возымели нужного действия. Попытки уговорить Афет взять себе в опекуны восемнадцатилетнего племянника, интересующегося кроме жилплощади, еще теткиными драгоценностями, также не имели успеха. Афет ханум от души возмутилась и справедливо заметила, что любой объективный человек согласится с тем, что опекать нужно не ее, разумную рачительную хозяйку, а оболтуса, который ничему не научился за свои восемнадцать лет и способен только клянчить деньги и шантажировать любимую мамочку. Вот тогда у их мамочки и созрел гениальный план.
