— Она кажется обиженной пренебрежением тети.
— Вовсе нет. Лоретт Спанье — замечательная девушка. Она сказала, что не понимает, почему тете вдруг пришло в голову разыскивать ее после стольких лет. Все, чего ей хотелось, — это чтобы ее оставили в покое и позволили жить своей жизнью. Откровенно говоря, я тоже не понимал, почему миссис Армандо внезапно захотела увидеть племянницу, поэтому мне пришлось изобретать убедительные аргументы.
Эллери засмеялся.
— Так вот о чем вы перешептывались с папой. — Внезапно он стал серьезным. — В котором часу вы с девушкой явились в квартиру Глори в среду вечером, Гарри?
— Приблизительно без четверти одиннадцать. — Трубка Берка погасла, и он огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было вытряхнуть остаток табака. Но пепельница в такси отсутствовала, и он сунул трубку в карман. — Ситуация сложилась неловкая. От Лоретт не было никакой помощи — в конце концов, Глори была для нее абсолютно посторонней. Миссис Армандо так неубедительно объясняла девушке, почему не искала ее до сих пор, что я почувствовал себя лишним и удалился. Свою задачу я выполнил. Миссис Армандо проводила меня до двери, выдала мне чек — я заранее предупредил ее по телефону о нашем приходе, и она приготовила чек, — я ушел около пяти минут двенадцатого, поехал в аэропорт, улетел в Лондон в час ночи, но тут же вылетел обратно, получив телеграмму инспектора Квина.
— Значит, вы оставили Лоретт Спанье наедине с Глори Гилд, — уточнил Эллери. — А Глори застрелили без десяти двенадцать.
— Насколько я понимаю, Лоретт сказала, что тоже вскоре ушла, — ответил Берк. — Ваш отец говорил мне, что ее расспрашивали и что показания Лоретт вроде бы освобождают ее от подозрений. Но сегодня с ней должны побеседовать снова, так что можете присутствовать и сами сделать выводы.
— Кого хотите повидать сегодня, мистер Квин? — осведомился служащий морга.
— Глори Гилд Армандо, Луи.
— Вот она. — Он выдвинул большой ящик с телом и поднял крышку. — На нее большой спрос.
Глори смотрелась непривлекательно даже для трупа. Жирное тело было почти бесформенным; потемневшие ввалившиеся щеки под растрепанными светлыми волосами выглядели отекшими и распухшими.
— Sic transit Глори,[17] — пробормотал Эллери. — Можете поверить, что когда-то она была секс-бомбой, вызывающей страстные мечты?
— С трудом, — ответил Гарри Берк. — Не вижу в ее лице ничего примечательного, Эллери, кроме одутловатости. Ни шрамов, ни родимых пятен.
