Дари сделала паузу. Пожалуй, лучше оставить все именно в таком виде и не высовываться. Сама она, однако, была уверена, что это действительно артефакт, а если так, то ему необходимо дать собственное имя и идентификационный номер.
Она сделала последнее добавление к посланию: «В соответствии со „Всеобщим каталогом артефактов“ искусственному планетоиду присвоен условный номер 1237, а также условное наименование… – она вспомнила блестящие пылинки на изображении сферы, – условное наименование – Жемчужина».
– Дари? – Голос Ханса Ребки раздался в тот самый момент, когда она как раз вводила последнее слово. – Дари, мы уже на «Все – мое». Он, похоже, в рабочем состоянии, но тебе самой следовало бы взглянуть. Ты можешь надеть скафандр и прийти сюда?
– Буду через пять минут.
Дари включила передатчик, установила на «Летнем Сне» режим самозащиты и вошла в шлюз. Через минуту она была уже снаружи.
Гаргантюа смутно вырисовывался в отдалении позади второго корабля. Высоко над ее головой летали фаги, слишком маленькие, чтобы быть различимыми с расстояния пятидесяти – ста километров, но она не сомневалась, что они все еще там. Фаги всегда там, где они менее всего нужны.
И какие фаги! Достаточно разумные, чтобы отличить корабль от каменной глыбы, достаточно быстрые, чтобы гнаться за этим кораблем и чтобы вцепиться в него.
Дари медленно двинулась по гладкой искривленной поверхности. Горизонт находился всего в нескольких сотнях метров. Чем ближе становился корабль Луиса Ненды, тем чаще она озиралась по сторонам – не пикирует ли на нее какой-нибудь хищный фаг.
Фаги никогда не залетали в мощные гравитационные поля; они их избегали. Именно так. Это общеизвестно. До сегодняшнего дня она сама в это верила. Но кто может поручиться, что здешние фаги не поведут себя как-нибудь необычно?
Дари вдруг поняла, что Каллик пошла на значительно больший риск, чем они думали, когда домчала их сюда. Чужая поверхность Жемчужины, возможно, столь же опасна, как и нашпигованное фагами пространство. Но стремление Каллик узнать, что же произошло с Луисом Нендой, притупило ее чувство опасности.
Вот и шлюз «Все – мое». Ясно одно: учитывая поведение фагов, она перепишет соответствующую главу своего «Всеобщего каталога артефактов». Упоительное занятие. Она начнет работу над пятым изданием по возвращении домой.
По возвращении домой…
Прежде чем войти в шлюз, она оглядела гладкую и блестящую поверхность Жемчужины. Маленькая яхта, на которой они прибыли, была здесь единственным знакомым предметом. «Летний сон» начал жизнь в качестве игрушки для подростков; теперь он находился далеко от дома и выглядел совершенно одиноким и беззащитным.
