Ксения была абсолютно права: Хомутов изменял ей каждый день. Изменял с работой, самой лучшей своей любовницей.
После десяти вечера наступало затишье. Сотрудники постепенно расходились, переставал названивать телефон. На чистой поверхности стола Хомутова ждали стопка чистых листов и безупречно заточенные карандаши. Пятнадцать лет назад на одном из таких листков в кабинете без кондиционера и с пепельницей – банкой из-под Nesсafe – был нарисован проект будущего бизнеса. Правда, от наброска до момента, когда проект оброс плотью, времени прошло в два раза больше, чем мечтал Михаил. Менялись партнеры, друзья переставали понимать, а Хомутов строил свой замок из песка, твердо зная, что придет время для бетонных конструкций.
Казалось, можно успокоиться и строить свою жизнь по замечательному расписанию: в пятницу – гольф-клуб, в среду – паб, по вторникам – сауна. Но есть такой тип – миллионер-спортсмен. Вероятно, Хомутов был именно таким. Деньги как таковые его не интересовали с момента первого миллиона. Хороший дом. Удобная машина. Все, что захочет любимая женщина. Зарабатывать дальше – нет смысла. Еще один частный самолет? Яхта на метр больше, чем у соседа по Новой Риге?
Деньги для Хомутова были всего лишь фишками на игровом поле. Если их становится больше – значит, он ведет в счете, меньше – проигрывает.
От любимой игрушки не устаешь: кто-то режется в покер, кто-то обожает футбол, кого-то не оторвать от компьютерных стрелялок. Хомутов любил свое дело. Бизнес – вещь достаточно жесткая. Заниматься им через силу – верная дорога если не в больницу, то уж точно не к счастливому будущему. Сколько уж надорвалось, мечтая о дне, когда можно будет жить на проценты с капитала. Михаил мечтал только об одном – чтобы в сутках было хотя бы на пару часов больше и чтобы не так мучил хронический недосып…
Любимое время. Карандаш начал свой путь к листу бумаги, когда раздался звонок. Хомутов подождал – вдруг ошиблись? Если не берет человек трубку – значит, нет его, чего названивать… Телефон и вправду перестал трезвонить, зато завибрировал мобильный.
С тяжким вздохом Михаил полез в карман.
– Миша, прости, дорогой, это Прохоренко беспокоит…
– Валентин Павлович! Случилось что?
Прохоренко не должен был звонить в это время.
Старейший учредитель редко беспокоил Хомутова. В прошлом сотрудник Госплана – экономист советской школы, чья фамилия, к удивлению многих свежеиспеченных топ-менеджеров, до сих пор считалась чуть ли не легендой в таких цитаделях экономической науки, как Лондонская бизнес-школа или Гарвард. Без жесткой математики Валентина Павловича наброски Хомутова никогда бы не стали чем-либо больше простой мечты.
