Три! Вскочив, я ударил третьего конвоира прикладом в челюсть – снизу вверх и наискосок. Такой удар используют китайцы при бое на шестах и наши десантники в рукопашной.
Четыре! Развернувшись, я сфокусировал взгляд на фигуре вождя и вскинул автомат к плечу.
Корчащиеся на земле конвоиры и мой воинственный вид произвели впечатление. Полукруг воинов вокруг черного трона ощетинился острыми каменными наконечниками. Но помешать полету пули они не могли. И вождь понял это не хуже других. Он сжался и стал меньше в размерах. Но на расстоянии в пять метров это не могло его спасти.
Книжные рекомендации Хаггарда и Майн Рида безнадежно устарели. Но методика государственных переворотов и смены режимов тщательно отработана в руководствах по проведению «острых операций» всех спецслужб мира. Они достаточно просты, эффективны и, что интересно – все одинаковы. Надо убить самого главного, а потом пообещать остальным райскую жизнь, которой они, несомненно, достойны, но которой их своекорыстно лишал убитый злодей. И все. Можно смело занимать освободившееся место.
Автомат нетерпеливо подрагивал и вжимался в плечо, ожидая треска короткой очереди и рывков отдачи, мушка, как и полагается, была ровной, а прицельная траектория заканчивалась прямо посередине высокой спинки трона. Я мог убить вождя и занять его место. Но… Народ нгвама говорил на своем языке, только единицы с трудом понимали английский и португальский. Как мне нарисовать им прекрасное будущее? А если массы не поймут своих выгод и за мной не потянутся… Это уже будет никакая не революция, а обычное преступление. Здесь не просвещённая Европа и не добренькая Россия, за убийство вождя сожрут на месте, без всякого суда присяжных и адвокатов…
Ствол автомата опустился. Я демонстративно передернул затвор, чтобы разрядить оружие и показать, что не собираюсь ни в кого стрелять. Но патрон почему-то не вылетел. Оттянув затвор, заглядываю внутрь и обнаруживаю, что автомат пуст! Чего ж они так испугались? Бросаю оружие на землю. Поляна отвечает протяжным вздохом облегчения. Вождь снова распрямился и приобрел прежний, величавый вид. Его охрана грозно затрясла своим оружием и принялась переступать с ноги на ногу. Настолько медленно, что было непонятно: то ли это наступление, то ли его имитация.
– Вы знаете, кто я?! – завел я прежнюю песню. – Да я… Да я!
Кто «я»? В голову ничего не приходило. Крутилось только: «Да у меня самая большая дудка!» – но это они и так знали.
