Баламут умял все, воздав должное кулинарному искусству своего гостеприимного хозяина, и когда с сожалением приканчивал последние капли пива, босоногий старец сам явился в кухню. Он брякнулся на табуретку с видом столь встревоженным и бесприютным, что Доркин, глянув на него, чуть не поперхнулся.
— Что-нибудь случилось, почтеннейший? — испуганно осведомился он, отставляя пустую кружку.
Колдун поморщился.
— Случилось?.. Ты случился, мой юный друг. Ты и твои неприятности, каковые, похоже, стали теперь моими.
Баламут вздохнул было с облегчением, но тут же снова насторожился. Что же он все-таки успел наболтать старику? Последнее, что он отчетливо помнил, это как рассказывал про отца-нефелинца, ну и слово «Тамрот», разумеется, неотвязно крутилось у него в голове.
Босоногий старец вдруг энергично закивал головой.
— Тамрот — вот именно! Я полночи потратил, пока его обнаружил.
— Ты нашел его?! — вскричал Баламут, забыв обо всем.
— Нашел… Тамрот, Грамель… и еще много чего интересного…
— А принцессу?
— Слишком ты торопишься, Доркин, — снова поморщился колдун. — Как я могу отыскать девушку, скажи на милость, если у меня нет ни портрета ее, ни хотя бы клочка одежды?
— А как же ты нашел Тамрот? И где он?
— Разыскать свои талисманы мне не составляет труда, особенно когда они так близко. А вот где я его нашел — это вопрос интересный…
Старец вновь обрел неприкаянный вид, напомнив Баламуту на мгновение напроказившего мальчишку, ожидающего хорошей трепки.
— Я весь внимание, — сказал Доркин, несколько сбитый с толку отсутствием у колдуна всякого энтузиазма по поводу счастливой находки. Надеюсь, он оказался не на дне морском? А то я, признаться, нырять не обучен.
Аркадий Степанович скорчил невразумительную гримасу, похлопал себя по бокам и извлек из кармана — не Тамрот, как было горячо вознадеялся Доркин, жадно следивший за его движениями, а всего лишь курительную трубку, каковую он вставил в рот и немедленно запыхтел ею, словно она так и лежала в кармане уже зажженная. Как следует окутавшись дымом, Босоногий колдун невнятно произнес:
— Об этом после. Расскажи-ка мне лучше, друг мой, все, что тебе известно о похищении вашей принцессы. Нынче ночью ты говорил много, но ни словом не обмолвился о магии. А без нее, сдается мне, дело не обошлось.
Баламут слегка покраснел. Кажется, он начал припоминать, что именно нес нынче ночью… будь проклят его болтливый язык!
— Это все твое вино, колдун, — сказал он сердито. — Из чего ты его делаешь, хотел бы я знать? И для чего люди изобрели дыбу, клещи и прочие громоздкие штуки, когда достаточно одной бутылочки твоего зелья, чтобы развязать человеку язык!
