— Скоротаем время, — он потер руки. — Ставки велики, но тем интересней. Соглашайся, Овечкин! Кто будет метать — ты, Пэк, или я?
— Ты, — ответствовала саламандра и легким изящным движением пятипалой ручки, столь похожей на человеческую, выбросила из огня два пылающих, словно раскаленные угли, кубика. Ловчий подхватил их на лету. — А то наш гость, пожалуй, обожжется, принимая кости из моих рук!
— Итак, — объявил призрак, — если ты, Овечкин, проиграешь, ты расскажешь нам, почему ты так не любишь свое прошлое. А если проиграю я, ты узнаешь, что мы здесь охраняем.
Михаил Анатольевич еще колебался. Но глаза Пэка заполыхали таким азартом, а у Ловчего от предвкушения стали даже, кажется, прорисовываться какие-то черты лица… ему не захотелось огорчать стражей своим отказом.
— Ладно, — нехотя сказал он. — Только объясните мне, как это делается. Я никогда не играл в кости.
— Проще пареной репы, — весело отвечал Ловчий. — Гляди — встряхиваешь их вот так и бросаешь.
Он разжал руки. Два огненных кубика покатились по земле, постепенно тускнея, и замерли у ног Овечкина.
— Тройка и четверка — итого семь, — сказал призрак. — У кого выпадет больше, тот и выиграл.
Он нагнулся и быстрым движением подобрал кости с земли.
— Странный ты человек, Овечкин. Как можно этого не знать? Ну, ладно, теперь играем…
На сей раз у Ловчего выпало одиннадцать очков. Пэк захихикал, и кости, еще теплые, шелковистые на ощупь, перешли в руки Овечкина, не понимавшего покуда, что может практически считать себя проигравшим. Однако он вдруг заволновался. Старательно проделал всю процедуру и…
— Две шестерки, — пораженно сказал Ловчий.
Пэк замер было, а потом порывисто высунулся из огня, дабы убедиться своими глазами.
— Не может такого быть, — с негодованием сказал он. — Ты сжульничал, Овечкин!
— Я? — растерялся Михаил Анатольевич. — Как это… я никогда…
— Слышали уже!
Пэк подхватил кости с земли и скрылся с ними в костре.
— Не знаю как, но сжульничал, — сердито пробормотал он, придирчиво рассматривая кубики со всех сторон.
Овечкин в смятении посмотрел на Ловчего.
— Вы тоже так считаете? Вы же видели — я сделал все так, как вы показали!
— Может быть, — со странной интонацией в голосе протянул тот. — А может, и нет. Видишь ли, смертный… — он прервался, не договорив. — Давай сыграем еще раз!
— Как хотите…
Пэк, надувшись, отдал Ловчему кости, снова налившиеся огнем, и с подозрением вперился в Овечкина.
Бросили еще по разу. У призрака выпало десять очков, а у Михаила Анатольевича — опять двенадцать.
