Обер-лейтенант что-то приказал. Одни солдаты окружили дом, другие бросились к крыльцу, вытолкали во двор старика, женщину, мальчика.
– Партизан? – спросил офицер, поправляя пенсне.
– Где партизаны? – по-русски с немецким акцентом выкрикнул человечек в штатском.
– Не знаем. И в глаза их не видели, – ответил старик.
Человечек в штатском перевел.
– Руссише швайн! – выругался обер-лейтенант и брезгливо ударил старика по щеке. Тот пошатнулся, но устоял.
– За что вы его избиваете? Он же больной! – в голос закричала женщина.
Рукояткой пистолета офицер с размаху ударил ее по голове. Женщина схватилась за голову, опустилась на колени. Пальцы ее окрасились кровью.
– Бабушка! – кинулся к ней мальчуган.
Офицер что-то сказал, и солдаты поволокли старика, женщину и мальчика к забору. Женщина привалилась к забору спиной, поддерживала мальчика, уткнувшегося ей в живот.
Толстенький человечек в штатском подскочил к ним.
– Если через пять минут не скажете, где партизаны, всем вам будет капут!
– Партизаны? – спросил старик, не спуская глаз с подошедшего офицера.
– Вохин партизан? Шнелль, шнелль! – торопил обер-лейтенант.
– Хорошо. Я скажу, где партизаны… – Старик выпрямился.
Потешин затаил дыхание, приготовился выбить окно и бросить гранаты. Можно было бы и сейчас, немцы стояли кучно, но тогда погибнут и старик и женщина, и мальчишка…
– Партизаны вот где! – громко сказал старик и приложил руку к сердцу. – Все мы – партизаны! Знай и помни это, гитлеровская сволочь!
Старик плюнул кровью в лицо офицера, попал в чисто выбритую щеку.
Обер-лейтенант вскинул пистолет и вогнал пулю за пулей ему в грудь. Ударил упавшего старика носком сапога в лицо. Тогда лишь вытер кровавый плевок со щеки, отбросил носовой платок, тяжело ступая, подошел к женщине. Она по-прежнему опиралась спиной о забор, закрывала руками прижавшегося к ней мальчика.
Офицер прицелился в мальчика. Переводчик торопливо произнес:
– Если ты, дура-баба, не укажешь, где партизаны, твоего внука господин обер-лейтенант застрелит. Говори.
Женщина склонилась над мальчиком. Офицер поморщился и выстрелил ей в затылок. Падая, она подмяла мальчугана под себя.
У Потешина зашлось сердце. Левой ногой он вышиб раму слухового окна и тут же бросил гранату. Припал на колено и с упора о подоконник полоснул длинной очередью из автомата.
Достал и тех, кто пытался убежать.
Ему не отвечали.
"Так просто? – подумал он. – Неужели ни один не ушел?.. Их можно бить! И даже очень можно! Покорители Европы! Мы вас накормим русской землей!.."
